Тотъ, кто аккуратно посѣщаетъ русскую церковь на рю Дарю, не можетъ не замѣтить, какъ постепенно, методично, настойчиво Парижъ завоевывается русскими бѣженцами.

Каждое воскресенье къ прежнимъ примелькавшимся лицамъ- всегда примѣшивается немалое количество новыхъ. Эти кадры завоевателей не трудно отличить отъ старыхъ бойцовъ по слегка раскрытому рту, по автомобильной тревогѣ на глазахъ, по частому нервному ощупыванію кармана: не выпалъ ли паспортъ Лиги Націй.

А главное, у нихъ всегда неизсякаемый запасъ энергіи, позволяющій легко пробиться во время обѣдни внутрь верхней церкви или отыскать входъ въ нижній этажъ, предварительно попавъ нѣсколько разъ въ алтарь.

Парижане-старожилы, пробывшіе здѣсь не менѣе года, въ своихъ манерахъ всегда обнаруживаютъ нѣчто величественное, столичное. Не размахиваютъ руками, когда объясняютъ, что заработка достать невозможно, не зовутъ громко, черезъ весь дворъ Соню или Володю, не восклицаютъ съ восторгомъ: «Кого я вижу? А гдѣ жена? Разошлись? Что вы говорите? Скандалъ какой!»

Старожилъ вообще гордъ и хорошо знаетъ себѣ цѣну. Какъ никакъ, онъ — авангардъ завоевателей, онъ однимъ изъ первыхъ взялъ Парижъ лобовой атакой изъ Берлина, благополучно миновавъ Верденъ и давъ кондуктору генеральное сраженіе на Марнѣ при подтягиваніи обозовъ изъ различныхъ купе. Новые бѣженцы, прибывающіе изъ Болгаріи, Сербіи, Германіи или Чехословакіи, разсматриваются старожиломъ уже не какъ кадровыя части, а какъ запасные полки, или маршевыя роты, не столько помогающія закрѣпленію захваченныхъ высотъ, сколько разшатывающія дисциплину и вносящіе панику въ суровую жизнь на позиціяхъ.

Какъ молодой парижанинъ, я не причисляю себя ни къ той, ни къ другой категоріи, а потому могу судить безпристрастно. Старожилы, конечно, вполнѣ правы, приписывая себѣ Честь блестящаго взятія Парижа. Эту честь у нихъ никто не оспариваетъ, даже парижская префектура, не говоря уже о консьержкахъ.

Но все-таки, смотрѣть на арріергардъ, какъ на простыя маршевыя роты, нехорошо и обидно. Если запасныя части и не участвовали въ первыхъ славныхъ бояхъ и взятіи парижскихъ фортовъ у Портъ де Лила, де ла Війетъ, де Монтрей и другихъ, то зато сколько обходныхъ движеній пришлось совершить имъ черезъ заводы Крезо, Ліонъ, Безансонъ! Я знаю лично не мало людей, о которыхъ всѣ говорили, что имъ не дойти до Парижа, такъ какъ на пути слѣдованія ихъ стоитъ по паспорту могущественная крѣпость Бельфоръ. И протекалъ мѣсяцъ, другой — и вдругъ эти люди, безъ всякихъ резервовъ, неожиданно врывались черезъ форты прямо въ столицу, на плечахъ изумленнаго противника шли къ Тріумфальной Аркѣ, оттуда непосредственно на благодарственный молебенъ къ рю Дарю, и затѣмъ только обосновывались гдѣ-нибудь въ ближайшемъ отелѣ.

Въ общемъ, завоеванію Парижа, по-моему, способствуютъ всѣ: и старые полки, и новые, и съ трубами и безъ трубъ. Ворчать на молодые, необученные кадры не слѣдуетъ уже потому, что окончательно покорить и руссифицировать Парижъ работа не только отвѣтственная, но и въ высшей степени трудная.

Разумѣется, старыми кадрами сдѣлано уже очень много. Большинство улицъ, какъ извѣстно, переименовано: пассажъ Боскэ — Басковъ переулокъ Бассано — Бассейная, Байаръ — Боярская, рю де Сенъ — Сѣнная, тутъ же и Сѣнная набережная. Наши живутъ уже въ своихъ собственныхъ русскихъ кварталахъ — въ Пассяхъ, въ Клишахъ, на Вожирардовскомъ бульварѣ, на букетѣ де Лоншанъ, на Бретелькѣ, на Малаховомъ Курганѣ за городомъ, возлѣ Медонска. Есть у насъ и клиника Вилье, коленкоровый скверъ, улица а ла Босикомъ. И если сюда присоединить то, что уже сдѣлано раньше — Мостъ и Авеню Императора Александра ІІІ, улицу Петра Великаго, Невскій Проспектъ, Московскую улицу, Петроградскую, Одесскую, Севастопольскій бульваръ и наконецъ, старую «рю де Трактиръ» возлѣ Этуали, то станетъ понятно, какими шагами идетъ впередъ русификація необходимаго намъ могущественнаго мірового центра.

Но несмотря на весь этотъ успѣхъ, не нужно закрывать глаза на то, что работы предстоитъ въ дальнѣйшемъ немало. Есть еще многія улицы, которыя носятъ чужія названія. Есть цѣлые бульвары, на которыхъ интернаціональная толпа своими голосами безъ стѣсненія заглушаетъ русскую рѣчь.

Это положеніе терпѣть долго немыслимо. Мы, конечно, согласны оставить мѣстнымъ жителямъ кое-какія привилегіи для сохраненія самобытности, исходя изъ принциповъ широкой терпимости къ національнымъ меньшинствамъ. Но, не протестуя противъ автономіи и самоуправленія Парижа, не посягая на національныя нужды французовъ, поскольку онѣ не противорѣчатъ нашимъ собственнымъ интересамъ, я все-таки считаю прибытіе каждаго новаго русскаго человѣка въ Парижъ дѣломъ безусловно полезнымъ.

Вѣдь идеалъ завоеванія еще далеко не достигнутъ.

А достигнуть его можно только тогда, когда мы всѣ, не впадая въ ошибку, будемъ поступать такъ, какъ поступаетъ мой другъ, одинъ почтенный старообрядецъ.

Забывая адресъ ресторана, въ которомъ у него назначено дѣловое свиданіе, онъ бодро обходитъ прилегающія къ району свиданія бистро, и строго, по-начальнически, опрашиваетъ служащихъ:

— Послушай-ка, милѣйшій, сульвуплэ! Иванъ Сергѣевичъ не заходилъ?

А. Ренниковъ
Возрожденіе, 20 марта 1926, №291

Views: 35