Съ прискорбіемъ видишь, какъ европейскія газеты въ послѣднихъ своихъ номерахъ оскорбляютъ память двухъ выдающихся историческихъ дѣятелей:
Папу Григорія Седьмого-Гильдебранда.
И германскаго короля Генриха Четвертаго, сдѣлавшагося въ концѣ своей жизни императоромъ.
Оба они, какъ извѣстно, вели между собою ожесточенную борьбу. Одинъ старался подчинить папству королевскую власть, другой отстаивалъ суверенныя права монарха.
Дрались они съ перемѣннымъ успѣхомъ. Сначала побѣждалъ Григорій Седьмой. Потомъ побѣждалъ Генрихъ Четвертый.
Затѣмъ опять побѣдилъ Григорій Седьмой. Затѣмъ снова одолѣлъ Генрихъ Четвертый.
Было въ этой борьбѣ много героическаго и много трагическаго. Побежденный король просилъ у папы прощенія. Побежденный папа хватался за союзъ съ норманами. Торжествующій папа отлучалъ короля отъ церкви. Торжествующій Генрихъ сажалъ на папскій престолъ своего сторонника.
Грандіозная, въ общемъ, была борьба. Соотвѣтственная безпокойному духу среднихъ вѣковъ…
И вдругъ теперь, въ связи съ съѣздомъ коммунистической партіи, въ нѣкоторыхъ итальянскихъ газетахъ я вижу подзаголовки:
«Правая оппозиція въ Каноссѣ».
«Каносса на съѣздѣ».
А въ австрійской газетѣ «Нейе Фрейе Прессе» даже цѣлыя разсужденія: «Передъ нами картина давнихъ временъ. Большевицкіе схизматики вынуждены въ рубищѣ и на колѣняхъ преклониться передъ всемогущимъ побѣдителемъ Сталинымъ… Подобная сцена хожденія оппозиціонеровъ въ Каноссу является характернымъ проявленіемъ совѣтскаго гнета».
Читаешь всѣ эти опрометчивые заголовки и фразы, вспоминаешь великаго Григорія Седьмого, упорнаго Генриха, и изумляешься отсутствію національнаго чутья у нѣмцевъ и итальянцевъ.
Какая бестактность! Итальянець-фашистъ своего блестящаго папу Григорія уподобляетъ какому-то лохматому тифлисскому семинаристу!
А австрійскій журналистъ, мечтающій о пангерманскомъ аншлуссѣ, нѣмецкаго императора сравниваетъ съ древообдѣлочнымъ коммунистомъ Рыковымъ!
Вотъ я не нѣмецъ и не итальянецъ. а даже и мнѣ отъ такого сравненія неловко. И что, главное, отвратительно: чудесный замокъ Каносса, принадлежавшій маркграфинѣ Тосканской Матильдѣ, уподобленъ засѣданію шестнадцатаго коммунистическаго съѣзда.
Маркграфиня! Воображаю, какъ вы возмутились тамъ, въ потустороннемъ мірѣ…
Не правда ли?
Хотя я увѣренъ, что журналисты не хотѣли обидѣть ни васъ, ни современниковъ вашихъ Гильдебранда и Генриха. Просто въ порядкѣ спѣшной работы уцѣпились за Каноссу, какъ за первый попавшійся образъ…
Но все-таки, конечно, это безсовѣстно.
Безобразіе — не думать, что говоришь.
Ради Бога, простите, ваша свѣтлость!
Намъ, газетнымъ работшжамъ, дѣйствительно, слѣдуетъ впредь внимательнѣе относиться къ своимъ сравненіямъ.
Всѣ эти Термидоры, Каноссы и прочія уподобленія, оскверняюшія всемірную исторію, давно необходимо оставить.
Для большевиковъ историческихъ параллелей нѣтъ и быть никогда не можетъ. Выступленія оппозиционера Угланова, напримѣръ, ясно показываютъ, что даже игра личныхъ самолюбій, и та для коммунистовъ слишкомъ высокое качество.
Не люди и даже не животныя, а какіе-то роботы, у которыхъ вмѣсто души провода и вмѣсто убѣжденій — выключатели.
Нажали одну кнопку, Углановъ говоритъ:
— Товарищи, я сдѣлалъ ошибку.
Нажали другую кнопку, считая первую недостаточной… Углановъ говоритъ:
— Товарищи, я идіотъ.
Нажали, наконецъ, третью кнопку, чтобы пустить въ ходъ всю машину…
Углановъ говоритъ:
— Товарищи, я ничтожная тварь. Оселъ, собака… Примите меня обратно къ себѣ!
И вмѣсто отвращенія или испуга, вокругъ — гулъ одобренія. Крики: «Онъ достоинъ быть въ нашей средѣ». «Онъ будетъ на высотѣ уровня партіи».
Ну какая же это, въ самомъ дѣлѣ, Каносса?
Причемъ тутъ Генрихъ Четвертый?
Причемъ Гильденбрандъ?
Милая маркграфиня, еще разъ вашу ручку!…
А. Ренниковъ
Возрожденіе, №1861, 7 іюля 1930.
Views: 30