Что представляетъ собой Сталинъ? Вотъ одинъ изъ наиболѣе темныхъ вопросовъ не только для эмиграціи, не только для заграницы, но и для совѣтской Россіи.

Вполнѣ естественно, что этотъ вопросъ привлекаетъ къ себѣ огромное вниманіе. Сталинъ сейчасъ — хозяинъ Россіи. Сталинъ — диктаторъ. Не всѣ это твердо знаютъ, но очень многіе объ этомъ догадываются и неминуемо приписываютъ диктатору рядъ чертъ ума и характера, которыми онъ въ дѣйствительности не обладаетъ.

Ходъ разсужденій здѣсь простъ и до нѣкоторой степени понятенъ. Ужъ разъ человѣкъ пробился во всероссійскіе диктаторы, значитъ въ немъ должно быть что-то необыкновенное.

Между тѣмъ, стараясь дать личности Сталина вполнѣ объективную оцѣнку, неизбѣжно придется разсѣять это естественное заблужденіе и неминуемо придется разувѣрить читателей, которые склонны видѣть въ фигурѣ диктатора что-то загадочно крупное.

На самомъ дѣлѣ въ томъ обстоятельствѣ, что Сталинъ сейчасъ хозяинъ Россіи, есть два вопроса, которые не слѣдуетъ смѣшивать. Одинъ вопросъ — какъ Сталинъ пришелъ къ власти. Другой вопросъ — какъ онъ у власти удержался.

Въ томъ, что Сталинъ пришелъ къ власти, случай сыгралъ огромную роль и, какъ это ни странно, огромную роль сыграла его некультурность. Наоборотъ, въ томъ, что онъ удержалъ власть въ своихъ рукахъ, нельзя не усмотрѣть его личнаго умѣнья. Какого именно, увидимъ дальше.

Послѣ того, какъ Сталинъ въ концѣ гражданской войны былъ членомъ Реввоенсовѣта одной изъ армій, въ которой онъ вызвалъ къ себѣ изъ-за своего упрямства и невѣжества въ военныхъ дѣлахъ дружную ненависть команднаго и политическаго состава, Ленинъ отозвалъ его въ Москву. Нѣкоторое время Сталинъ былъ безъ работы. Затѣмъ, радѣя о своемъ человѣкѣ, Ленинъ сдѣлалъ его наркомомъ рабоче-крестьянской инспекціи и наркомомъ по дѣламъ національностей. Мнѣ разсказывали, что когда на засѣданіи совнаркома происходило это назначеніе, одинъ изъ участниковъ засѣданія предлагалъ въ наркомы РКИ другую кандидатуру, доказывая, что предлагаемый имъ кандидатъ человѣкъ дѣльный и умный.

Ленинъ перебилъ его:

— Ну, туда умнаго не надо; пошлемъ туда Сталина.

Ленинъ, конечно, былъ правъ. Вѣдь рѣчь шла о министерствѣ рабоче-крестьянской инспекціи.

Свою дѣятельность на посту наркома двухъ народныхъ комиссаріатовъ Сталинъ ознаменовалъ тѣмъ, что въ одинъ изъ нихъ за полгода не показался ни разу, а въ другомъ быль одинъ разъ. Не знаю, выиграли или проиграли почтенныя учрежденія отъ такого абсентеизма, но Ленинъ, обрекавшій тогда оба эти комиссаріата на сломъ, продолжалъ неизмѣнно цѣнить Сталина. Цѣнилъ онъ его очень своеобразно. Дѣло въ томъ, что излюбленная тактика Ленина — былъ подборъ «голосующей скотинки» въ центральный комитетъ партіи. Голосующая скотинка изъ повиновенія не выходила и создавала Ленину нужное большинство. Вотъ къ этой тихой категоріи и принадлежалъ Сталинъ.

Когда Ленинъ сорганизовалъ Политбюро, Оргбюро и Секретаріать ЦК партіи, дальновидный и лукавый старикъ прекрасно понималъ, что ходомъ событій власть все болѣе и болѣе будетъ сосредотачиваться въ высшихъ партійныхъ органахъ, и въ связи съ этимъ огромную роль будетъ играть личность секретарей ЦК и въ особенности генеральнаго секретаря ЦК партіи. Желая имѣть совершенно послушный составъ секретарей ЦК, Ленинъ подобралъ въ члены Секретаріата трехъ политически наиболѣе слабыхъ членовъ ЦК, никогда не выходившихъ изъ повиновенія — Сталина, Молотова и Михайлова. Даже знающему человѣку очень трудно сказать, кто изъ нихъ наиболѣе безталаненъ. Во всякомъ случаѣ, со стороны некультурнаго Сталина Ленинъ не ожидалъ никакой конкуренціи. Нечего и сомнѣваться въ томъ, что это соображеніе играло рѣшающую роль. Такъ Сталинъ сдѣлался генеральнымъ секретаремъ ЦК.

Но вотъ Ленинъ заболѣлъ и ушелъ отъ работы. Власть захватили Зиновьевъ и Каменевъ, присоединившіе къ себѣ Сталина изъ тѣхъ же соображеній, изъ какихъ Ленинъ посадилъ его въ генеральные секретари ЦК. Съ одной стороны, Сталинъ человѣкъ невѣжественный и некультурный, какъ политикъ слабъ и, слѣдовательно, какъ соперникъ опасенъ быть не можетъ. Съ другой стороны, если ужъ посадить за партійный аппаратъ «своего» человѣка изъ недалекихъ, то кого же, какъ не Сталина?

Вотъ тутъ-то и произошелъ второй случай, рѣшившій судьбу Сталина.

Передъ смертью Ленинъ написалъ свое знаменитое завѣщаніе и въ немъ чернымъ но бѣлому прямо и категорически указалъ партіи, что Сталина съ поста генеральнаго секретаря ЦК необходимо удалить. Насколько Ленинъ быль умнѣе своихъ учениковъ (Зиновьева и Каменева), видно изъ того, что онъ мотивировалъ необходимость снятія Сталина неминуемой борьбой между Сталинымъ и Троцкимъ. Отнюдь не между нимъ и Зиновьевымъ, не между Зиновьевымъ и Троцкимъ, а именно между Сталинымъ и Троцкимъ. При своей жизни Ленинъ боялся соперниковъ. Въ завѣщаніи своемъ онъ постарался обезпечить партіи наиболѣе талантливое руководство и прямо указалъ на Троцкаго. Желая облегчить для Троцкаго приходъ къ руководству, и зная, что Сталинъ, движимый исключительно мотивами честолюбія, сдѣлаетъ все, чтобы свалить Троцкаго, Ленинъ написалъ въ завѣщаніи, что Сталинъ грубъ, некультуренъ, въ ген. секретари ЦК не годится и долженъ быть снятъ.

Каменевъ и Зиновьевъ, сдѣлавшіе изъ Ленина икону и правившіе его именемъ, прекрасно понимали, что будетъ чрезвычайно трудно не выполнить такого важнаго ленинскаго завѣщанія. Поэтому ознакомленіе съ нимъ даже членовъ ЦК всячески оттягивалось. Ленинъ умеръ въ январѣ 1924 г., а его завѣщаніе было оглашено на засѣданіи пленума ЦК ВКП только въ концѣ мая 1924 г.

Я секретарствовалъ на этомъ засѣданіи. Отчетливо помню этотъ самый тяжелый моментъ въ жизни Сталина. Завѣщаніе было оглашено, наступило тягостное замѣшательство. Сталинъ чувствовалъ себя маленькимъ и жалкимъ. Онъ подошелъ къ трибунѣ президіума и сѣлъ на ступенькахъ у моихъ ногъ (я сидѣлъ на правомъ крылѣ возвышенія для президіума — это засѣданіе происходило въ залѣ засѣданія ВЦИК-а). Я взглянулъ внимательно на его лицо; несмотря на всю сталинскую выдержку, на лицѣ у него было ясно написано, что разыгрывается ставка его жизни. «Быть или не быть» — говорило напряженное лицо Сталина.

Между тѣмъ, игра шла своимъ чередомъ. Послышался бабій голосъ Зиновьева. Онъ журчалъ какъ ручеекъ, и каждая струйка этого ручейка говорила о томъ, что члены тріумвирата рѣшили во что бы то ни стало спасти Сталина.

— Товарищи, — говорилъ Зиновьевъ, — не можетъ быть никакого сомнѣнія, что посмертная воля Ильича, что каждое слово Ильича для насъ законъ. Не разъ мы клялись выполнить все то, что завѣщалъ намъ Ильичъ. Вы прекрасно знаете, что все это мы выполнимъ. Но есть одинъ пунктъ, въ которомъ мы рады констатировать, что худшія опасенія Ильича не оправдались. Я имѣю въ виду вопросъ о нашемъ генеральномъ секретарѣ ЦК. Всѣ вы были свидѣтелями нашей совмѣстной работы въ теченіе послѣднихъ мѣсяцевъ, и всѣ вы такъ же, какъ и я, можете съ радостью отмѣтить, что то, чего боялся Ильичъ, не случилось… и т. д. и т. д. въ этомъ же духѣ.

За Зиновьевымъ выступила тяжелая артиллерія въ лицѣ Каменева, предсѣдательствовавшаго на засѣданіи. Онъ также уговаривалъ оставить Сталина. Пленумъ молчалъ. Троцкій не проронилъ ни звука, хотя и старался изобразить максимально возможное презрѣніе — выраженіемъ лица, жестами, самимъ молчаніемъ, всѣмъ, чѣмъ могъ.

На свою собственную погибель Каменевъ и Зиновьевъ эту игру выиграли. Сталинъ остался, а черезъ годъ, окончательно укрѣпивъ власть въ своихъ рукахъ, довольно безцеремонно раздѣлался со своими спасителями. Сосредотачивалась же въ его рукахъ вся власть безпрерывно чисто автоматически — въ силу его положенія ген. секретаря ЦК. Параллельно тому, какъ въ странѣ власть переходила отъ совѣтскаго аппарата къ компартіи (а партія жестоко централизована), всѣ нити государственнаго управленія все больше и больше сходились въ одной точкѣ — въ рукахъ генеральнаго секретаря ЦК.

Такъ Сталинъ пришелъ къ власти. Какъ видно, случай игралъ здѣсь огромную роль. И не только случай. Очевидно, соціалистическое строительство для продвиженія къ верховной власти требуетъ совершенно особыхъ качествъ, мало цѣнимыхъ въ буржуазныхъ странахъ. Необходимо если не быть ничтожествомъ, то во всякомъ случаѣ безукоризненно имъ выглядѣть.

Но въ томъ, какъ Сталинъ удержалъ и укрѣпилъ свою власть, есть, несомнѣнно, его персональная заслуга. Какая именно, мы сейчасъ увидимъ, разобравшись подробнѣе въ чертахъ сталинскаго характера и ума.

Мнѣ приходилось очень много разъ лично сталкиваться со Сталинымъ, въ теченіе полутора лѣтъ видѣть его и разговаривать съ нимъ каждый день. Въ результатѣ я могъ себѣ составить о немъ полное и законченное представленіе (надѣюсь, безпристрастное), которымъ и подѣлюсь сейчасъ съ читателемъ.

Портреты Сталина вы, вѣроятно, видѣли. Человѣкъ средняго роста, съ грубымъ, спокойнымъ лицомъ восточнаго типа. Одѣтъ всегда очень просто — гимнастерка, сапоги. Простота одежды естественная — очень похоже, что изъ крестьянъ, не то что искусственная косоворотка «подъ рабочаго» у Бухарина и бухаринскихъ молодцовъ. Держится всегда спокойно, никогда не горячится и не размахиваетъ руками. Ходитъ медленно вперевалку. Выраженіе лица — хозяина, радушнаго, но не очень, такъ, хозяина, знающаго себѣ цѣну.

Первое впечатлѣніе — выдержанный, спокойный и простой человѣкъ. При этомъ думаешь — и вѣроятно очень умный. Но начинаешь знакомиться съ нимъ ближе, и тебя охватываетъ удивленіе: вѣдь имѣешь дѣло, оказывается, съ человѣкомъ некультурнымъ. Чѣмъ больше съ нимъ работаешь и чѣмъ чаще съ нимъ разговариваешь, тѣмъ больше это удивленіе усиливается. Да вѣдь Сталинъ совсѣмъ не разбирается въ политическихъ проблемахъ, да вѣдь онъ ничего не понимаетъ въ финансахъ, экономикѣ. Къ тому, что Сталинъ не знаетъ иностранныхъ языковъ, не знаетъ русской литературы, не имѣетъ общаго образованія, неожиданно прибавляешь открытіе, что Сталинъ ничего не понимаетъ въ отдѣльныхъ политическихъ вопросахъ. Отчетливо помню свое величайшее изумленіе, когда я на правахъ новоиспеченнаго помощника Сталина подходилъ къ нему съ политическими проблемами и проблемами экономической политики, которые я считалъ первостепенными. Я докладывалъ ему объ этихъ вопросахъ и неизмѣнно встрѣчалъ полное отсутствіе интереса — Сталинъ слушалъ только изъ вѣжливости и думалъ не о проблемахъ, а о томъ, кому бы эти вопросы сбыть. Впрочемъ, сейчасъ же въ сталинскомъ секретаріатѣ мнѣ все объяснили. Онъ не только не интересуется всѣмъ этимъ, но — поразительное дѣло — совершенно ничего не читаетъ, даже не читаетъ матеріаловъ Политбюро, разсылаемыхъ къ засѣданіямъ (всѣ члены политбюро знакомятся съ ними самымъ тщательнымъ образомъ, чтобы на засѣданіи быть въ курсѣ дѣла).

Чѣмъ больше разговариваешь со Сталинымъ — тѣмъ больше удивляешься: не встрѣчаешь никакой живости ума; мысль его медленна и тяжеловѣсна. Остроуміе совершенно чуждо Сталину. За полтора года непрерывнаго знакомства съ нимъ я, кажется, только одинъ разъ слышалъ, какъ онъ пытался сострить. Случай стоитъ того, чтобы о немъ разсказать.

Я разговаривалъ съ помощникомъ Сталина Товстухой. Товстуха — очень высокій и невѣроятно худой человѣкъ (когда глядишь на него, его фамилія воспринимается съ неизбѣжнымъ комизмомъ). Выходитъ изъ своего кабинета Сталинъ и подходитъ къ намъ. Выраженіе лица у него такое, какъ будто онъ хочетъ сказать что-то важное. Въ ожиданіи этого мы умолкаемъ. «Товстуха, — говоритъ Сталинъ послѣ нѣкоторой паузы, — у моей матери козелъ быль — точь въ точь, какъ ты; только безъ пенснэ ходилъ». Послѣ этого Сталинъ поворачивается и уходитъ къ себѣ въ кабинетъ, очень довольный собой и подъ подобострастное хихиканье Товстухи.

Основныя черты характера Сталина — во-первыхъ, скрытность, во-вторыхъ, хитрость, въ третьихъ, мстительность. Никогда и ни съ кѣмъ Сталинъ не дѣлится своими сокровенными планами. Очень рѣдко дѣлится онъ мыслями и впечатлѣніями съ окружающими. Много молчитъ. Вообще безъ необходимости не разговариваетъ. Очень хитеръ, во всемъ заднія мысли и когда говоритъ, никогда не говоритъ искренно. Обидъ не прощаетъ никогда — будетъ помнить десять лѣтъ и въ концѣ концовъ раздѣлается. Большой знатокъ людей — Ленинъ въ общеизвѣстныхъ строкахъ о Сталинѣ опредѣлилъ его какъ политика въ нѣсколькихъ словахъ: «Не вѣрьте Сталину — пойдетъ на гнилой компромиссъ и обманетъ».

Характеръ у Сталина чрезвычайно тяжелый. Онъ грубъ, въ семьѣ — тиранъ. Съ женой и съ сыномъ (отъ первой жены) по цѣлымъ днямъ не разговариваетъ. Дома изображаетъ изъ себя сверхчеловѣка.

Къ подчиненнымъ отношеніе у него разное. Съ тѣмъ, кто умѣетъ себя поставить, вѣжливъ. Съ тѣмъ, кто раболѣпствуетъ, крайне грубъ. За все время моей работы со Сталинымъ, онъ былъ ко мнѣ отмѣнно вѣжливъ и внимателенъ. Съ другой стороны, весь его секретаріатъ, ползающій передъ нимъ на четверенькахъ и называющій его не иначе какъ «хозяинъ», въ отвѣтъ на свое раболѣпство встрѣчаетъ со стороны Сталина неизмѣнно хамское отношеніе. Напримѣръ, Сталинъ звонитъ. Дежурная курьерша куда-то отлучилась, и въ кабинетъ входитъ одинъ изъ его помощниковъ, Товстуха или Каннеръ. Сталинъ говоритъ только одно слово: «спички!» или «чаю!» Нечего и говорить, что такой Каннеръ не только сломя голову бросается выполнить приказаніе, но и создаетъ соотвѣтствующую расплюевскую теорію насчетъ того, что онъ гордъ выполнить даже такія порученія Сталина.

Большой плюсъ Сталина — огромная выдержка. Онъ очень хорошо умѣетъ ждать. Онъ всегда спокоенъ. Несмотря на его южный темпераментъ, я за полтора года безпрерывной службы съ нимъ ни разу не слышалъ, чтобы онъ кричалъ въ раздраженіи или даже повысилъ голосъ.

Если внимательно посмотрѣть, какъ живетъ Сталинъ и чѣмъ занимается, то придешь къ заключенію, что это человѣкъ, у котораго атрофированы или крайне уменьшены всѣ потребности, за исключеніемъ одной, непомѣрно, колоссально развитой — жажды власти. Этому подчинено все. Сталинъ живетъ какъ затворникъ въ двухъ маленькихъ комнаткахъ въ Кремлѣ, въ помѣщеніи, которое когда-то занимала дворцовая прислуга. Сталинъ не казнокрадствуетъ, не кутитъ, почти никакъ не развлекается. Игры, бѣга, спортъ — все это чуждо Сталину. Онъ хорошій семьянинъ, въ томъ смыслѣ, что другихъ женщинъ, кромѣ его жены, для него не существуетъ. Увлекается ли онъ работой? Нѣтъ, конечно, не увлекается. И вообще ничѣмъ не увлекается, кромѣ одного: единственная, центральная потребность, которая развита у него чрезмѣрно — ненасытное стремленіе властвовать. Въ этой жаждѣ власти весь Сталинъ.

Стремясь къ осуществленію этой потребности, онъ въ своей дѣятельности располагаетъ сравнительно небольшими личными рессурсами. Напр., ораторъ онъ очень плохой. Говорить очень медленно, съ трудомъ находитъ слова, въ полемикѣ безпомощенъ; очень часто, возражая предыдущему оратору, не можетъ оперировать аргументами по существу, а употребляетъ самыя общія, ничего не говорящія фразы («не выйдешь это никакъ, никакъ, по-моему, не выйдетъ»; «не годится это, по-моему, я противъ», и т. п.) Рѣчь его лишена всякой образности, крайне суха и схематична. Если добавить къ этому, что содержаніе его выступленій дается ему всякими обильными докладными записками различныхъ вѣдомствъ, а ему приходится только выбирать изъ этихъ записокъ основное, сократить ихъ и изложить своими словами, то еще ниже оцѣнишь его ораторскіе таланты.

Еще одну легенду о Сталинѣ надо разрушить. Даже въ большевицкихъ кругахъ полагаютъ, что Сталинъ человѣкъ огромной воли и чрезвычайно рѣшителенъ. Это глубоко невѣрно. Я очень мало встрѣчалъ среди политическихъ дѣятелей людей настолько осторожныхъ, какъ Сталинъ. Прежде чѣмъ прійти къ какому-нибудь рѣшенію, Сталинъ думаетъ и колеблется чрезвычайно долго. И все же въ огромномъ большинствѣ случаевъ не рѣшаетъ самъ, а присоединяется къ сложившемуся безъ его участія мнѣнію коллектива, въ который онъ входитъ. Всегда на засѣданіяхъ политбюро у меня было такое впечатлѣніе, что Сталинъ идетъ въ хвостѣ событій. Во всякомъ случаѣ, это не человѣкъ со стройнымъ и широкимъ міросозерцаніемъ, который каждую проблему старается рѣшить въ логической связи со своими общими взглядами, а рѣшивши, настойчиво и энергично противопоставляетъ свою волю водѣ другихъ. Наоборотъ, Сталинъ поразительно пассивенъ во всей, напримѣръ, текущей работѣ политбюро. Я думаю, что это главнымъ образомъ проистекаетъ изъ того, что у него нѣтъ общаго стройнаго міросозерцанія, и всегда, сталкиваясь съ отдѣльными вопросами, онъ чувствуетъ себя слѣпымъ и идетъ ощупью.

Но при всемъ этомъ, Сталинъ сумѣлъ удержать въ своихъ рукахъ власть и укрѣпить ее. Поневолѣ встаетъ вопросъ, какъ же это произошло?

У Сталина очень своеобразный умъ. Онъ питаетъ органическую боязнь и отвращеніе къ абстрактнымъ проблемамъ, вѣроятно, чувствуя свою слабость въ этой сферѣ. Всякія обобщенія для него очень трудны. Умъ Сталина простой, трезвый мужицкій умъ, который, правда, очень тугъ на обобщенія, но который зато совершенно не зараженъ предвзятыми мыслями и предразсудками. Ко всему онъ подходить трезво и критически. Его основная черта — тяготѣніе къ чисто конкретнымъ вопросамъ и стремленіе рѣшать ихъ чисто прагматически. Благодаря этому прагматизму и здоровому подходу, Сталинъ рѣшаетъ конкретные вопросы, за которые берется, правильно, осторожно и толково. При этомъ онъ берется за очень немногіе вопросы и по этой причинѣ рѣдко ошибается. Что ему не подъ силу, онъ оставляетъ въ сторонѣ. Строго говоря, это то, что называется природнымъ здравымъ смысломъ. Что это очень цѣнное оружіе, даже въ очень не легкихъ вопросахъ, показываетъ, напримѣръ, (слѣдующій случай.

Въ 1923 и 1924 гг. Сталина очень тяготило на засѣданіяхъ политбюро то, что онъ не имѣетъ возможности принимать участія въ преніяхъ по существу, такъ какъ не разбирается въ обсуждаемыхъ вопросахъ. И Сталинъ переходитъ къ такой тактикѣ. Пока происходятъ пренія по вопросу, Сталинъ молчитъ и внимательно слушаетъ. Когда пренія кончаются и отношеніе къ вопросу большинства участниковъ выяснилось, Сталинъ беретъ слово и предлагаетъ отъ себя въ немногихъ словахъ то, на чемъ, какъ онъ замѣтилъ, сошлось большинство. Такъ какъ это точка зрѣнія большинства, то это обычно и принимается. Между тѣмъ, повторяя такой пріемъ десятки и сотни разъ, Сталинъ постепенно пріучаетъ членовъ политбюро къ тому, что почему-то всѣ предложенія Сталина всегда принимаются. Не анализируя причинъ этого, члены политбюро понемногу начинаютъ видѣть въ сталинскихъ выступленіяхъ и предложеніяхъ какую-то особую мудрость и всегда ищутъ въ томъ, что онъ говорить, какое-то глубокое скрытое содержаніе. Между тѣмъ, внимательно наблюдая со стороны, я всегда видѣлъ, что Сталинъ ищетъ только среднее арифметическое чужихъ мнѣній, своего мнѣнія не имѣетъ и относится къ рѣшенію вопроса, собственно, совершенно безразлично. Но благодаря этому ловкому пріему, онъ завоевалъ даже нѣкоторый авторитетъ среди членовъ политбюро.

Здравый смыслъ Сталина былъ какъ разъ самымъ нужнымъ орудіемъ для того, чтобы въ 1923-25 гг. правильно разрѣшить совершенно конкретный вопросъ о томъ, какъ удержать въ своихъ рукахъ власть. Сталинъ видѣлъ, что его постепенно выноситъ вверхъ на своемъ гребнѣ волна растущаго значенія партіи. Но вопросъ о закрѣпленіи въ своихъ рукахъ власти быль для него чрезвычайно неясенъ. Когда осенью 1923 г. разыгралось первое сраженіе съ оппозиціей, то Каменевъ и Зиновьевъ, а также Троцкій, привыкшіе вести борьбу по схемамъ Ленина, рѣшили, что центръ тяжести — въ борьбѣ политическихъ направленій, и въ этой плоскости разыграли шумный внѣшній бой. Сталинъ почувствовалъ себя слабымъ въ этой сферѣ и, желая со своей стороны помочь товарищамъ по оружію, принялъ рядъ простыхъ организаціонныхъ мѣръ, снимая и убирая противниковъ въ партійномъ аппаратѣ. Между тѣмъ, хотя Каменевъ, Зиновьевъ и Троцкій этого не понимали, основная борьба разыгралась именно въ партійномъ аппаратѣ и здѣсь былъ рѣшенъ ея исходъ… Сталинъ столкнулся съ этимъ вплотную, правильно оцѣнилъ событія и, какъ всегда, оставилъ свои выводы при себѣ. Теперь онъ нашелъ нужный ключъ. Для того, чтобы удержать и укрѣпить власть въ своихъ рукахъ, оказалось необходимымъ систематически дѣлать то, что спасло власть тройки въ 1923 г. — подбирать своихъ преданныхъ людей въ партійный аппаратъ и удалять изъ него противниковъ. На это Сталинъ и обратилъ все свое вниманіе, этимъ онъ занялся углубленно.

Событія показали, что онъ былъ совершенно правъ. Со временъ Ленина многое измѣнилось. Ленинъ удерживалъ власть, политически маневрируя широкими массами, привлекая одни слои населенія, разбивая и уничтожая другіе, нейтрализуя третьи. Здѣсь все рѣшалось политическими лозунгами, политикой. Въ тѣ времена, когда событія вынесли наверхъ Сталина, связь съ массами осуществлялась уже не при помощи политическихъ лозунговъ, а при помощи выросшихъ, окрѣпшихъ и охватившихъ всю страну своими щупальцами многочисленныхъ организацій: мощной арміи, широко развѣтвленнаго и сильнаго аппарата ГПУ, профсоюзовъ, «организовавшихъ» массы рабочихъ и служащихъ, милліоннаго комсомола, прибравшаго къ рукамъ молодежь, совѣтскаго государственнаго аппарата и пр. Всѣ эти организаціи къ этому времени уже были цѣликомъ подчинены партіи. Партія же была централизована и къ свою очередь подчинялась партійному аппарату. Теперь хозяиномъ въ странѣ былъ не тотъ, кто лучше политически маневрировалъ, а тотъ, кто держалъ въ рукахъ партійный аппаратъ. Партійный же аппаратъ могъ держать въ рукахъ генеральный секретарь ЦК, если онъ подобралъ въ него своихъ людей. Это и продѣлалъ Сталинъ послѣдовательно и систематически. Въ результатѣ онъ оказался полнымъ хозяиномъ в партійномъ аппаратѣ, а, слѣдовательно, и въ странѣ.

Именно поэтому Сталинъ — диктаторѣ и власть его все время растетъ. Можетъ показаться страннымъ, но онъ сидитъ сейчасъ гораздо прочнѣе, чѣмъ сидѣлъ Ленинъ. Газеты пестрятъ, сообщеніями о его борьбѣ съ различными группами внутри коммунистической партіи. Но если поставить вопросъ, можетъ ли сейчасъ кто-нибудь изъ его соперниковъ (изъ вождей компартіи) его сбросить, то на этотъ вопросъ можетъ быть единственный и категорическій отвѣтъ: нѣтъ, не можетъ.

Почему это невозможно, можно разъяснить, только разсказавъ читателю подробно о современномъ механизмѣ власти въ совѣтской Россіи и большевицкой верхушкѣ. Кстати, эти разъясненія дадутъ возможность отвѣтить на рядъ важнѣйшихъ вопросовъ: куда идетъ Сталинъ? смогъ ли бы привести Россію къ нормальному строю? ведетъ ли? приведетъ ли?

Разсмотрѣніе этихъ темъ придется отложить до ближайшей статьи.

Б. Бажановъ
Возрожденіе, №1260, 1928

Views: 21