Если мнѣ скажутъ, что то, что я пишу здѣсь, скучновато и напоминаетъ урокъ русскаго языка, я возражать не буду; но если станутъ утверждать, что урокъ сей излишенъ, отвѣчу: «Возьмите любой номеръ любой газеты, вы непремѣнно найдете въ немъ хоть одну изъ перечисленныхъ здѣсь ошибокъ, и найдете ее не только въ «письмахъ въ редакцію», но и въ писаніяхъ постоянныхъ, наипостояннѣйшихъ сотрудниковъ». Беру ошибки наудачу, — попросту тѣ, что чаще всего коробятъ слухъ и раздражаютъ глазъ. Онѣ разнаго происхожденія, различнаго удѣльнаго вѣса; это ничуть не устраняетъ необходимости бороться съ каждой изъ нихъ. Начну хотя бы съ:

Бы, бы, бы…

Для образованія сослагательнаго наклоненія надо кь прошедшему времени изъявительнаго наклоненія добавить частицу «бы». «Я пришелъ» — «я пришелъ бы». Эту частицу можно поставить непосредственно за глаголомъ или за иной частью рѣчи, — логически «бы» всегда будетъ связано съ глаголомъ. «Если бы ты пришелъ» равносильно: «Если ты пришелъ бы». Болѣе одного «бы» при одномъ глаголѣ быть не можетъ. Мало того, зарядъ сослагательности, заключенный въ частицѣ «бы», настолько силенъ, что дѣйствіе его въ краткомъ предложеніи пронизываетъ послѣднее насквозь, и второй глаголъ можетъ обойтись безъ особаго «бы». (Я говорю, конечно, о второмъ глаголѣ того же придаточнаго или того же главнаго предложенія.) Такъ, напримѣръ, вы будете правы, сказавъ: «Если бы ты пришелъ и предупредилъ меня, я..» Только въ тѣхъ случаяхъ, когда предложеніе настолько длинно, что чувство сослагательности у читателя потускнѣетъ раньше, чѣмъ онъ дойдетъ до второго глагола, послѣдній потребуетъ для себя отдѣльнаго «бы». Сказанное остается въ силѣ и при союзѣ «чтобы».

Не правда ли, какія всѣмъ извѣстныя истины я излагаю? Но вотъ фраза одного виднаго публициста: «Если бы я командовалъ бы двухсаженнымъ участкомъ и мнѣ попался бы Троцкій-Бронштейнъ, я бы его не помиловалъ бы, и если бы я попался бы ему, я не разсчитывалъ бы на его любезность».

Здѣсь изъ 8-ми «бы» четыре лишнихъ, причемъ наличіе 3-хъ изъ этихъ 4-хъ является грубой ошибкой; примѣненіе четвертаго, «мнѣ попался бы», — дѣло вкуса.

Не называю имени автора: чувство справедливости заставило бы меня перечислить десятки фамилій.

Безсмысленность вторичнаго «бы» при томъ же глаголѣ особенно уясняется, если вспомнить, что въ древне-славянскомъ языкѣ «пришелъ» не изъявительное наклоненіе, а несклоняемое причастіе; «бы» не частица, а 3-е лицо единственнаго числа прошедшаго несовершеннаго отъ вспомогательнаго глагола «быти». Слѣдовательно, выраженіе: «если бы я пришелъ» по построенію своему тождественно съ si j’étais venu. Что бы вы сказали, услыхавъ: Si j’étais étais venu или wäre ich wäre gekommen?!

Вышеприведенная фраза съ 8-ю «бы» назидательна, какъ отрицательный примѣръ. Кто пожелаетъ окончательно излѣчиться отъ плохой привычки «быбыканья», тому я посовѣтую подойти поближе къ царю Салтану, что стоить «позадь забора» и вмѣстѣ съ нимъ прислушаться къ разговору трехъ дѣвицъ, прядущихъ подъ окномъ.

«Кабы я была царица,
Говоритъ одна дѣвица:
То сама на весь бы міръ
Приготовила я пиръ…»
«Кабы я была царица,
Говоритъ ея сестрица:
То на весь бы міръ одна
Наткала я полотна».
«Кабы я была царица,
Третья молвила сестрица:
Я бъ для батюшки царя
Родила богатыря».

Кстати, теперь печалятся, что блекнетъ въ нашихъ дѣтяхъ чувство народности. Такъ читайте вашему четырехлѣтнему Ванѣ «Царя Салтана», да почаще. На третій разъ онъ торопливо подскажетъ вамъ: «родила богатыря», на четвертый — за «поварихой» отбарабанить: «съ сватьей ба-бой Ба-ба-лихой» и мотнетъ головой на «ли-хой». Когда эта умная, добрая, пестрая и звучная Русь проникнетъ въ извилины мозга, русскій духъ тамъ засядетъ прочно; тогда не страшны будутъ духовные дары иныхъ народовъ: они не вытравятъ его, а будутъ восприняты имъ и въ немъ претворены.

«Одѣвать» вмѣсто «надѣвать»

Недавно кто-то, отмѣчая особенности живой рѣчи Л. Толстого, упомянулъ, что онъ возмущался, когда говорили: «Одѣлъ пальто». Но это вовсе не показательно для Толстого: всѣ хорошо грамотные люди ушедшаго поколѣнія этой ошибки не дѣлали. У классиковъ вы ея не найдете. Да и люди нашего поколѣнія не разъ питались бороться съ ней на столбцахъ газетъ. Былъ въ первой Думѣ нѣкій Жилкинъ, многорѣчивый трудовикъ; что именно онъ тамъ говорилъ, не помню; знаю, что громилъ власть, «потрясалъ основы», призывалъ къ обновленію… и расчищалъ путь большевикамъ. Зато ясно помню его газетную замѣтку насчетъ «одѣть — надѣть». Исчерпавъ доказательства, онъ, какъ бы потерявъ терпѣніе, закончилъ: «Итакъ: надѣть, надѣть, надѣть!»

Впрочемъ, въ чемъ ошибка? Многіе дѣйствительно не знаютъ.

Одѣваютъ кого-нибудь; надѣваютъ что-нибудь. Кого одѣваютъ, того раздѣваютъ; что надѣваютъ, то снимаютъ. Это два совершенно различныхъ понятія, еще болѣе различныхъ, чѣмъ «налить» (жидкость) и «облить» (столъ), чѣмъ «копать» (землю) и «закопать» (сундукъ). Въ этомъ смѣшеніи двухъ различныхъ понятій и заключается возмутительность ошибки. У современнаго Толстого его капитанъ подводной лодки «одѣлъ фуражку»: видно, и большой талантъ не обезпечиваетъ отъ ошибки. Да и понятно: когда кругомъ вѣчно фальшивятъ, — и тонкій музыкальный слухъ можетъ притупиться. Найдете ошибку эту и у Краснова. Затерялъ свои выписки, а то назвалъ бы и другихъ заправскихъ писателей; на память боюсь кого-либо изъ нихъ оговорить.

Понятія «одѣть» и «надѣть» столь различны, что на многихъ другихъ языкахъ они выражаются глаголами разныхъ корней.

Одѣвать кого:	Надѣвать что:
habiller	mettre
vestire	mettere
vestir	poner
ankleiden	anziehen
klade paa (датск.)	tage paa
to dress	to put on
ubierać	nakladać
рііетама (эст.)	пээлэ панема
андюэйн (греч.)	перибаллэйн
дино (н.-греч.)	эвало
касійа (араб.)	лабиса

О чемъ же эта ошибка свидѣтельствуетъ? О весьма печальномъ: о притупленіи филологическаго мышленія. Языкъ нашихъ отцовъ тонкое орудіе, — мы его притупляемъ неумѣлымъ пользованіемъ. Такъ иной скрипачъ любитель не достоинъ унаслѣдованнаго имъ страдиваріуса.

«Не» вмѣсто «ни»

Напримѣръ: «Кто бы это не говорилъ, я …» Эта ошибка встрѣчается гораздо рѣже предыдущихъ, но встрѣчается. Будемъ надѣяться, что, когда мы находимъ ее у писателей, вина лежитъ не на нихъ, а на наборщикахъ. Неопредѣленныя мѣстоименія и нарѣчія требуютъ какого-то особеннаго усиленія рѣчи. Одного сослагательнаго наклоненія для этого по-русски недостаточно: вѣдь оно можетъ быть и съ простымъ отрицаніемъ: «Если бы ты не пришелъ, я…» При неопредѣленномъ мѣстоименіи отрицанія нѣтъ. Я слышу звонокъ въ передней; кто-то пришелъ; я говорю: «Кто бы ни пришелъ, скажи, я боленъ». Тутъ все положительно. Латинскій языкъ, тоже не имѣющій субъюнктивнаго наклоненія, довольствуется въ этомъ случаѣ сослагательнымъ: quomodo sit, quisquis venerit; но итальянскій и французскій требуютъ уже subjonctif: chicchesia, quel que soit le prix; нѣмецкій, подобно русскому, усиливаеть сослагательное наклоненіе особой частицей: wie groß der Preis auch sein möge (mag).

Ясно, что «ни» не есть случайная прихоть рѣчи: оно требуется логикой русскаго языка: мало того, корни этого «ни» нѣдрятся въ требованіяхъ логики общечеловѣческой. 1)

Неправильное сокращеніе

Мнѣ хочется обратить вниманіе на одно часто встрѣчающееся синтаксическое построеніе, — на неправильное сокращеніе придаточнаго предложенія. Этотъ галлицизмъ — наслѣдіе французскаго воспитанія нашихъ дѣдовъ и прадѣдовъ. Пушкинъ влагаетъ его въ уста Сильвіо; у Толстого оно, къ сожалѣнію, встрѣчается часто. Нынѣ, когда опять сотни русскихъ дѣтей проходятъ французскую школу, полезно обратить вниманіе на этотъ оборотъ рѣчи, ибо вѣдь многія изъ нихъ, «сдѣлавъ» «свое» образованіе среди французовъ, не будутъ знать, «если» можно «или нѣть» сократить данное русское предложеніе.

«Подъѣхавъ къ лѣсу, раздались крики банзай».

Сколько корреспонденцій съ театра войны пестрили подобными предложеніями. Скажите автору, что его слова малопонятны, онъ возмутится: «Вѣдь выстрѣлы не могутъ ѣздить, значитъ подъѣхали „мы”; а банзай кричали очевидно не русскіе, а японцы». Прекрасно, но подставьте въ эту формулу другое слово: «Подъѣхавъ…, раздались крики ура». Кто тутъ подъѣхалъ, русскій или нѣмцы? И кто кричалъ, нѣмцы или русскіе? Приведенная формула невѣрна въ силу того, что она является сокращеніемъ придаточнаго предложенія съ другимъ подлежащимъ, чѣмъ подлежащее главнаго предложенія. Она давно и зло осмѣяна и осуждена въ дивномъ по бездонности своей нелогичности изреченіи Пруткова: «Единожды солгавши, кто тебѣ повѣрить». Прутковъ хочетъ сказать: «Если солжешь ты», а грамматика говорить, что солгалъ тотъ, кто не вѣрить.

Возражаютъ, что французскій и итальянскій языки съ подобнымъ нелогичнымъ построеніемъ мирятся. Дѣйствительно, вы можете закончить ваше письмо: «En réitérant mes remerciements, veuillez agréer, Monsieur…» Переведите это дословно на русскій языкъ, получимъ смѣхотворную безсмыслицу. Логика въ языкѣ, конечно, не единственная производящая сила; языкъ имѣетъ свою собственную логику, часто не совпадающую съ абсолютной, нерѣдко прямо ей противоположную. Но что необходимо — это оставаться вѣрнымъ логикѣ даннаго языка или точнѣе той логикѣ, которая руководить въ немъ даннымъ звеномъ явленій. И вотъ, въ настоящемъ случаѣ логика французскаго языка стоить въ противорѣчіи съ абсолютной логикой, а логика нашего языка послѣдней не противорѣчитъ; она (въ этомъ случаѣ) выше, и потому переносить сюда французскую формулу, значить оказывать русскому языку, а слѣдовательно и русскому мышленію, плохую услугу.

Могутъ быть три формулы:

1. «Когда мы подъѣхали къ крыльцу, мы слѣзли съ лошадей». Эта формула единственная, могущая дать безупречно правильное сокращеніе. И обратно, имѣя такое сокращеніе («Подъѣхавъ… мы слѣзли»), мы можемъ развернуть его правильно только, соблювъ тождество подлежащихъ.

2. «Когда мы подъѣхали, вы слѣзли». Подобное выраженіе сокращать нельзя. Если его сократить («Подъѣхавъ.., вы слѣзли»), то получится неопредѣленность, ибо неизвѣстно будетъ, кто подъѣхалъ: я, ты, онъ, мы, или они, такъ какъ по всѣхъ этихъ случаяхъ неминуемо будеть стоять то же самое дѣепричастіе «подъѣхавъ». Мѣстоименіе «вы» я пропустилъ, ибо, если предположимъ его, то вернемся къ первой, правильно сократимой формулѣ и скажемъ какъ разъ не то, что авторъ хотѣлъ сказать.

3. Третью, промежуточную, формулу мы имѣемъ, когда главное предложеніе безлично: «Когда мы подъѣхали, стало смеркаться». Сокративъ въ: «Подъѣзжая, стало смеркаться», сразу почувствуемъ неправильность сокращенія. Формальная неправильность останется и въ томъ случаѣ (а), когда безличный глаголъ имѣетъ при себѣ дополненіе: «Подъѣзжая, намъ стало холодно». Но здѣсь, не успѣетъ еще разсудокъ дать себѣ отчетъ въ грамматической ошибкѣ, какъ здравый смыслъ чувствуетъ себя удовлетвореннымъ: слово «намъ» сразу даетъ представленіе, что подъѣхали «мы». Дальнѣйшее смягченіе неправильности получится въ тѣхъ случаяхъ (б), когда безличный глаголъ (нарѣчіе) съ дополненіемъ по смыслу тождественъ съ личной формой соотвѣтствующаго глагола. Напр., «мнѣ жаль» однозначуще съ «я жалѣю»; поэтому въ предложеніяхъ: «Внимая ужасамъ войны, мнѣ жаль… такого-то» подлежащія различны только грамматически; логически они тождественны. Поклонники Некрасова (такіе еще есть), читая мои толкованія, обижаться за него, слѣдовательно, основанія не имѣютъ.

Врядъ ли кто найдеть ошибку въ этихъ разсужденіяхъ. А если такъ, то русскій языкъ не терпитъ сокращенія при различныхъ подлежащихъ. Признавъ это правило, примѣнимъ его нелицепріятно.

«И повторивъ десятый разъ этотъ вопросъ, ему (Пьеру) пришло въ голову мольерово…» Это третья формула въ ея первой смягченной разновидности (а). «Отъѣхавъ сь версту, навстрѣчу ростовской охотѣ изъ тумана показалось еще пять всадниковъ съ собаками». Это ужъ прямо по второй формулѣ.

Преклонимъ смиренно голову передъ исполиномъ, но не будемъ раболѣпствовать. Что невѣрно, то невѣрно. То былъ, думается мнѣ, безсознательный галлицизмъ человѣка, съ дѣтства говорившаго по-французски. Толстой и… пишущій эти строки! Слонъ и моська… Чтобы выйти изъ труднаго положенія, скажемъ почтительно: Quod licet Jovi, non licet bovi, и не будемъ подражать тому, что дозволилъ себѣ великій Юпитеръ.

Какъ это ни странно звучитъ, но оставилъ намъ въ наслѣдство это построеніе золотой вѣкъ русской литературы; оставилъ, конечно, не какъ завѣтъ ея великихъ творцовъ, а лишь какъ единственный неудачный слѣдъ филологическаго воздѣйствія на нихъ французской школы въ ихъ дѣтскіе годы. Признать это и, признавъ, не слѣдовать неправильному образцу, — не есть дерзновеніе, а лишь дань уваженія къ ихъ свѣтлой памяти.

Еще ошибки

Обо всѣхъ ошибкахъ и не договоришься. Какъ часто люди хорошо «выглядятъ» и даже «выглядываютъ» (добро бы изъ-за угла); а дамы какъ часто не знаютъ, «если» ихъ мужъ вернется къ обѣду; сколь многіе любятъ щеголять чужеземными суффиксами (напр., «шпіонажъ» вмѣсто «шпіонство»), и не подозрѣвая, что заимствованіемъ суффикса стираютъ гранъ между своимъ и чужими языками. Сюда относится и безграмотное начертаніе «большевистскій»: чего добраго, скоро станутъ писать «мужистскій». Весьма распространена ошибка ставить одно дополненіе послѣ двухъ глаголовъ, требующихъ разныхъ падежей; пишутъ, напримѣръ: «Онъ любить и жаждетъ славы», вмѣсто: «Онъ любитъ славу и жаждетъ ея». Говорить ли о ненужныхъ иностранныхъ словахъ, высыпаемыхъ щедрыми пригоршнями на газетныя страницы, — обо всѣхъ этихъ отвратительныхъ дефектахъ, деталяхъ, дискуссіяхъ, дебатахъ, доминированіяхъ… Чтобы попытаться изложить историческія и психологическія причины этого болѣзненнаго явленія, отмѣтить, какіе общественные слои, въ какую пору, болѣе повинны въ этомъ грѣхѣ; чтобы постараться установить признаки, по которымъ одни чужеземныя слова являются необходимыми, другія терпимыми лишь въ строго ограниченной области, а третьи подлежащими безжалостной выкорчевкѣ изъ русской почвы — для этого потребовалось бы испросить у какой-либо редакціи гостепріимства не менѣе, какъ на три статьи. 2) Пока лишь скажу: написавъ что-либо (ну что бы вы ни написали), перечтите написанное одинъ разъ нарочно для того, чтобы замѣнить русскимъ или хотя бы двумя-тремя русскими словами каждое иностранное слово, которому существуетъ соотвѣтствующее слово или выраженіе въ нашемъ языкѣ.

По какому праву?

Приходилось слышать замѣчаніе, что борются противъ засоренія русскаго языка иностранными словами и придираются къ грамматическимъ неправильностямъ главнымъ образомъ «дилетанты». Въ подобныхъ замѣчаніяхъ мнѣ чувствуется оттѣнокъ пренебреженія: не въ свои сани, молъ, не садись. Да, я тоже изъ «дилетантовъ», изъ простыхъ смертныхъ, на Парнасъ не карабкаюсь и за перо берусь лишь, когда ужъ вовсе невмоготу. Но я изъ тѣхъ многихъ простыхъ смертныхъ, которые любятъ родной языкъ сильной — ибо сознательной — любовью; которые, читая статью на современномъ воляпюкѣ, испытываютъ почти физическое страданіе, — страданіе и тревогу. Тревожно намъ, ибо между языкомъ и мыслью существуетъ безпрерывное взаимодѣйствіе. Языкъ человѣка — отраженіе его умственнаго, душевнаго и духовнаго уровня; языкъ среды — отраженіе ея уровня; потому опошленіе языка признакъ печальный и опасный. Тревожно оттого еще, что велика въ жизни народа единящая власть могучаго языка, и увяданіе его сулить дальнѣйшее ослабленіе центростремительныхъ силъ, въ которыхъ теперь наше спасеніе.

И вотъ эта любовь къ языку и эта тревога за него даютъ намъ, простымъ смертнымъ, право обратиться къ «газетнымъ работникамъ пера» съ челобитной, подъ которой, думается, не трудно было бы собрать тысячи подписей: «Берегите, оберегайте, блюдите и хольте русскій языкъ, наше великое и обязывающее достояніе».

А. В.
Римъ.
2 марта 1926 г.

*) «Нов. Вр», 19 и 20 апрѣля 1927 г.

1) Обратная ошибка: ни вмѣсто не. Надо писать: «Это сдѣлалъ не кто иной, какъ Ваня», «это не что иное, какъ шутка».

2) Это гостепріимство мнѣ оказалъ лишь «Мѣдный Всадникъ», которому и приношу благодарность.

Views: 43