Проф. Н. А. Бердяевъ говоритъ на самую животрепещущую тему. Проф. Н. А. Бердяевъ говоритъ о концѣ капитализма. Говоритъ онъ подчеркную объективно, вѣско и въ высшей степени исторіософски, при этомъ въ общемъ такое, подъ чѣмъ подписался бы любой младороссъ. Съ восторгомъ бы даже подписался — потому что врядъ ли хотя бы одинъ младороссъ сумѣетъ облечь въ столь обстоятельную словесную форму пламенныя свои младоросскія желанія.

Проф. Н. А. Бердяевъ выражаетъ свои мысли спокойно и сдержанно… Капитализмъ умеръ въ душахъ, въ сознаніяхь, нѣтъ его больше на свѣтѣ и не бывать: безпристрастный философскій подходъ, простое констатированіе факта…

— Души народа ушли отъ капитализма, — восклицалъ на такомъ же собраніи И. И. Бунаковъ-Фундаминскій и души тѣхъ юношей, что сидѣли въ залѣ, души молодыя и радостныя, неслись къ нему на трибуну. И такой же, какъ и онѣ, нутромъ молодой и радостный, И. И. Бунаковъ-Фундаминскій принималъ ихъ въ свое лоно и увлекалъ за собой въ радужную даль, гдѣ нѣтъ ни рабства капиталистическаго, ни рабства коммунистическаго.

Проф. Н. А. Бердяевъ врядъ ли хоть одну душу увлечетъ за собой. Очень ужъ осторожно говоритъ о будущемъ назидательный авторъ «Новаго Средневѣковья». Но душамъ, уже увлеченнымъ, онъ даетъ очень крѣпкую, нежданную ими самими опору — дабы доказывать душамъ колеблющимся, что дѣйствительно все великолѣпно, разъ то, чему поклонялись «отцы» и вмѣстѣ съ ними вся Европа — наслѣдница Эллады и Рима, летитъ въ бездну стремглавъ и неудержимо.

***

Эмигрантское собраніе. Очередное эмигрантское философско-политическое собесѣдованіе о концѣ «стараго міра». Такія собранія происходятъ сейчасъ въ Парижѣ чуть ли не каждый вечеръ.

Вы утромъ прочли въ газетахъ о новыхъ, надвигающихся на человѣчество бѣдствіяхъ, вы разговаривали съ гражданами этой страны и вы чувствовали въ ихъ словахъ и въ ихъ мысляхъ тревогу. Но вотъ вы пришли вечеромъ на эмигрантское философско-политическое собраніе и вы явственно почувствовали у собравшихся ничѣмъ почти не заглушенную радость.

Вы видѣли передъ этимъ людей, которымъ казалось, что нужно, что можно еще какъ-то побороть зло, — на этомъ собраніи вы встрѣтили такихъ, которые это зло уже приняли и рѣшили, что все къ лучшему. Вы читали днемъ, вы слышали, вы сами понимали, что — подъ угрозой современный міръ, вашъ міръ, вы услышали на этомъ собраніи, что міръ этотъ уже, слава Богу, погибъ. А о защитѣ его вы ничего или почти ничего не услышали, ибо какъ защищать то, чего вообще уже нѣтъ? Нѣкоторые, какъ будто, и пытались защищать, но то были очень ужъ скомпрометировавшіе себя въ прошломъ «отцы», да и тонъ ихъ такъ разнился отъ тона всего собранія, что вы сами не стали ихъ слушать.

А когда вы вернулись домой и вспомнили всѣ эти вечернія рѣчи, вамъ самому, пусть лишь на мигъ, показалось, что дѣйствительно есть о чемъ ликовать, а ужъ въ особенности намъ, русскимъ, которые всѣхъ дерзновеннѣй…

***

Почему-то ни канцлеру Брюнингу, ни Макдональду, ни Леону Блюму, ни Андрэ Тардье не представляется доказаннымъ, что капиталистическій міръ погибъ безвозвратно. Врядъ ли представляется такъ Муссолини, или даже самому Сталину. Зато такъ представляется и, при этомъ безъ малѣйшей доли сомнѣнія, проф. Н. А. Бердяеву.

— Русская эмиграція въ своемъ мышленіи глубоко провинціальна, — заявляетъ проф. Н. А. Бердяевъ. И поясняетъ онъ это свое заявленіе соображеніемъ такого рода: русская эмиграція настолько органически ненавидитъ революцію вообще, что не желаетъ признать совершенной очевидности, — того, что весь міръ охваченъ сейчасъ революціей.

И радостно рукоплещетъ его словамъ темпераментнѣйшая часть этой, обличенной въ своемъ провинціализмѣ, эмиграціи.

— Надвигается чума и грядетъ Ангелъ Смерти, — вѣщаетъ озаренный свѣтомъ символической зеленой лампы, Д. С. Мережковскій. Голосъ его, — словно трубный гласъ грознаго этого Ангела.

«Есть упоеніе въ бою
И бездны мрачной на краю»…

Радостно ли Д. С. Мережковскому — не берусь сказать. Но несомнѣнно радостно и упоительно моложавому Г. Адамовичу, хоть и звѣриными назвалъ онъ чаянія эмигрантскихъ молодыхъ людей, какъ радостно и всѣмъ въ залѣ сидящимъ «бунаковцамъ», «каземъбековцамъ» и утвержденцамъ: вѣдь дѣйствительно — «мы всѣхъ дерзновеннѣй».

«Когда стрѣляютъ на улицахъ, мнѣ становится страшно весело», — слышалъ я отъ одного своею однокашника въ февральскіе дни 1917 года. Впрочемъ радостно ему быть можетъ было отъ того, что по случаю уличной стрѣльбы въ школѣ прекратились занятія. Въ этотъ вечеръ подъ зеленой лампой никто не выстрѣлилъ. Но расходились съ собранія, гдѣ только и говорили о всеобщей гибели, радостно и шумно, точно съ очень веселаго бала.

Подлинные римскіе фашисты, осуществляющіе на дѣлѣ мечту значительной части пореволюціонной эмигрантской молодежи, гораздо сдержаннѣе въ своихъ утвержденіяхъ, гораздо скромнѣе въ своихъ заданіяхъ, нежели эта самая русская молодежь. Впрочемъ, вѣдь представители западной демократіи какъ разъ и упрекаютъ Муссолини въ провинціализмѣ. Думается, однако, что не совсѣмъ съ той же точки зрѣнія, съ какой упрекаетъ въ провинціализмѣ россійскую эмиграцію проф. Н. А. Бердяевъ.

Провинціализмъ понятіе вообще не вполнѣ выясненное и можно толковать его весьма по-разному.

«Мы давно предупреждали Англію…» — подобнаго рода заявленіями иногда начинались передовыя захолустно-уѣздныхъ печатныхъ органовъ. Какъ ни толковать «провинціализмъ», такія заявленія были несомнѣнно типично провинціальными. Могутъ показаться и нѣсколько провинціальными предостереженія, бросаемыя нѣкоторыми очень симпатичными пореволюціонными молодыми людьми изъ Медона или изъ Ле Везине Рокфеллеру, Форду и прочимъ «акуламъ капитализма».

Конечно, можно сказать такъ: эмиграція защищаетъ капитализмъ, потому что она ненавидитъ революцію, — значить, она мыслитъ провинціально. Но эмигранта, уволеннаго съ завода изъ-за безработицы и которому уже нечего терять, заявляющаго — старый міръ погибъ, разъ мнѣ нѣтъ работы, — вѣдь тоже можно въ концѣ концовъ счесть за «провинціала».

Въ провинціализмѣ, какъ его ни толковать, всегда отсутствуетъ чувство мѣры. Несомнѣнно — капитализмъ переживаетъ кризисъ. Человѣкъ, лишенный чувства мѣры, даже не спроситъ себя: а быть можетъ капитализмъ вслѣдствіе этого кризиса переродится? Онъ просто скажетъ — капитализмъ погибъ, — а если у него самого нѣтъ капитала, то добавитъ — и тѣмъ лучше!

«Швыряться мірами», античными, старыми и новыми, — такъ чтобы здорово выходило, — тоже въ концѣ концовъ не очень ужъ «столичное занятое». Вѣско и исторіософски доказывать, что капитализмъ умеръ въ душахъ, — словно онъ когда-то въ душахъ зарождался, — быть можетъ, тоже не вполнѣ пристало хладнокровному мыслителю. И ужъ несомнѣнно провинціально — ликующее паникерство.

***

Изъ случайно услышанной въ кулуарахъ французской палаты бесѣды двухъ депутатовъ, членовъ II-го интернаціонала:

— Капитализмъ кончается? Очень ужъ смѣло такое сужденіе. Мудрость велитъ не слишкомъ довѣряться злободневности. Люди съ импрессіонистскимъ складомъ ума заявляютъ — капитализмъ погибъ, къ такому заключенію пришли они отъ того, что кризисъ достигъ, какъ будто бы, максимальныхъ размѣровъ и ходитъ по міру двадцать милліоновъ безработныхъ. Но такъ вѣдь не говорили они годъ назадъ, хотя уже тогда все предвѣщало нынѣшнее положеніе. Вотъ увидите, чуть поправятся дѣла, — забудутъ всѣ эти господа о концѣ капитализма, хоть кризисъ по существу, останется столь же глубокимъ.

— А знаете, что я вамъ скажу, — отвѣтилъ другой соціалистъ. — Если мы, послѣ выборовъ, придемъ къ власти. то намъ самимъ такъ или иначе придется защищать капитализмъ, — отъ чего-то гораздо худшаго.

На этомъ оба депутата прервали свюю бесѣду, такъ какъ къ нимъ подошелъ министръ финансовъ нынѣшняго капиталистическаго и «реакціоннаго» правительства, врагъ соціализма Фланденъ, съ которымъ они дружески и «на ты» стали обмѣниваться впечатлѣніями о послѣднемъ парламентскомъ боѣ.

Левъ Любимовъ.
Возрожденіе, № 2407, 4 января 1932.

Views: 34