Трагично ли положеніе? — У берлинскихъ хитлеровцевъ. — Главный редакторъ «Форвертса». — Хитлеровцы боятся власти. — Германскіе соціалисты. — Традиція и сила. — Голоса лѣвыхъ. — «Не сдѣлаете намъ уступокъ, — будетъ міровой пожаръ». — Стараются извлечь выгоду изъ своего пораженія.

Трагично ли положенie? Но тутъ же встаетъ другой вопросъ — присущи ли германскіе «буря и натискъ» и германскому революціонному движению? — Болѣе того, — мыслима ли вообще въ нынѣшней Германіи революція нашего масштаба?

Германскіе выборы произвели во всемъ мірѣ именно впечатлѣніе разорвавшейся бомбы. Зловѣщіе слухи поползли по столицамъ Европы, и до сихъ поръ многіе испуганно повторяютъ:

— Будетъ скоро война, — и увѣряютъ, что они слышали это въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ.

А какая война — этого они сами опредѣлить не могутъ.

Паника была и въ Берлинѣ — тамъ вѣдь она была болѣе всего естественна. А между тѣмъ германскіе политическіе дѣятели — изъ партій, потерпѣвшихъ пораженіе — менѣе всего проявили нервности.

На другой день послѣ выборовъ всѣ въ Германіи обсуждали со страстью побѣду хитлеровцевъ. Но съ утра вся Германія уже спокойно работала и, какъ и во всѣ дни года, находила въ работѣ забвеніе и конечную цѣль. Проходя въ это утро по берлинскимъ улицамъ, можно было видѣть тѣхъ же швейцаровъ въ пенснэ, читающихъ газету на стульчикѣ передъ дверями, и такъ же возмущались цѣнами на картошку и морковь спѣшащія на базаръ хозяйки; валявшіяся на полу оборванныя афиши и прокламаціи говорили о вчерашней битвѣ, но въ воздухѣ, — какъ ни старайся его вдохнуть — не чувствовалось грядущей революціи. Казалось даже напротивъ, — послѣ предвыборной лихорадки наступила вновь обыденная жизнь.

***

Я былъ въ домѣ «Ангриффа» — газеты берлинскихъ хитлеровцевъ, гдѣ штабъ-квартира д-ра Геббельса. И ясно ощущалось — побѣдители, ошеломленные своей побѣдой, не знаютъ какъ быть. Такъ прямо и говорила мнѣ одна изъ секретаршъ «ударныхъ отрядовъ», пухлая, розовая, застѣнчивая нѣмочка:

— Ахъ, какъ мнѣ жаль господина доктора Геббельса! Бѣдный! И день и ночь работает!.. Помилуйте, вѣдь надо же ему что-нибудь придумать. Мы вдругъ сразу стали такъ знамениты, а всего еще, конечно, не успѣли приготовить…

А одинъ изъ ново-избранныхъ депутатовъ въ рейхстагъ — который принялъ меня подъ непремѣннымъ условіемъ, чтобы я не упоминалъ его имени — развилъ такое положеніе:

— Наша партія революціонная, такой она и должна остаться. А то увеличится въ нашей средѣ лѣвая оппозиція. — Такъ думаю я. Я не знаю еще, что думают Хитлеръ и Геббельсъ… Если они рѣшатъ, что намъ надо идти въ правительство — что жъ, пойдемъ. Я подчинюсь и большинство подчинится. Будетъ ли это ошибкой? — Быть можетъ. Но вѣдь еще большей ошибкой было бы не подчиниться и подорвать самую организацію партіи.

Въ книжномъ складѣ «Ангриффа» я видѣлъ множество изданій, все о томъ же: о грядущей эпохѣ, о Хитлерѣ, «о сгнившихъ партіяхъ», но больше всего книгъ было посвящено Муссолини. И чуть ли не въ каждой залѣ красовался его портретъ.

***

— Посмотрите на любое шествіе по берлинскимъ улицамъ партійныхъ боевыхъ частей, — говоритъ мнѣ русскій берлинецъ. — Будь то «ударники» Хитлера или «красные фронтовики», — и тѣ и другіе воспрещены правительствомъ, кто въ ихъ формѣ, того арестуютъ; но формы все же они не снимають — будь то соціалисты изъ «Рейхсбаннера», — вы почувствуете сразу — въ этомъ образоцовомъ строю нѣтъ индивидуальности: маршируютъ и маршируютъ, по приказу: работаютъ. Бьютъ другъ друга, иногда убиваютъ — тоже работа; а потомъ заслуженный отдыхъ: пиво и сосиски. Такіе люди могу дать уличное сраженіе съ пулеметами и блиндированными автомобилями, но не разрушатъ они государства, не возстанутъ противъ порядка, противъ того, что запрещено.

***

Редакторъ «Форвертса» и членъ рейхстага, г. Фридрихъ Штампферъ, одинъ изъ виднѣйшихъ соціалистовъ — по виду заслуженный прусскій полковникъ, — бесѣдуетъ со мной о всевозможныхъ вопросахъ.

— Я радъ, — заявляетъ онъ, — дать свѣдѣнія коллегѣ, даже и враждебнаго лагеря, Но дать интервью отказываюсь.

Спрашиваю, кто другой изъ соціалистическихъ лидеровъ могъ бы дать интервью.

— Повѣрьте мнѣ, — говоритъ г. Штампферъ, — сейчасъ такой моментъ, что никто изъ лицеровъ германской соціалъ-демократіи не дастъ интервью иностранному журналисту.

Соціалисты больше всѣхъ перепугались побѣдою Хитлера.

Но вотъ и среди нихъ слышу такіе разговоры:

— Не воображайте, что хитлеровцы такіе ужъ враги традиціи. И они въ нее войдутъ въ концѣ концовъ. Мы убѣжденные ихъ противники и всегда будемъ съ ними бороться. Но вы увидите — не дай Богъ, войдутъ они въ правительство — сразу смирятся, будугъ слѣдовать примѣру болѣе опытныхъ, чѣмъ они. Легко сказать — долой Версаль, — а какъ это сдѣлать. И какъ это такъ, взять да умертвить всѣхъ спекулянтовъ! Поэтому Хитлеръ, что онъ тамъ ни говорилъ, боится теперь власти; чувствуетъ Геббельсъ — онъ самый умный среди хитлеровцевъ — что націоналъ-соціалисты тоже могутъ превратиться въ самыхъ обыкновенныхъ мѣщанъ.

***

Это зданіе революціонной соціалистической газеты даетъ мнѣ наглядное представленіе о германской мощи и традиціи.

Какъ почтительно здѣсь всѣ говорятъ съ начальствомъ. Никому въ голову не придетъ подать руку курьеру. Чинопочитаніе на каждомъ шагу. А само зданіе… Не одно, а словно цѣлый городокъ. Четыре огромныхъ строенія, великолѣпные дворы и на нихъ десятки грузовиковъ, лифты, всѣ удобства, огромныя канцеляріи — штабъ всей партіи, — безчисленные служащіе…

Соціалисты самая богатая партія въ Германіи. Передъ выборами мобилизовали они цѣлую эскадрилью аэроплановъ, чтобы разбрасывать прокламаціи по всѣмъ городамъ, по всѣмъ селамъ страны. Въ министерства, городскія управленія, всюду проникли соціалисты. Недаромъ стояли они такъ долго у власти.

Помню, былъ я на предвыборномъ соціалистическомъ митингѣ. Чинное, явно — буржуазное собраніе. Трибуну занималъ коммунистъ. Не хотѣлъ сходить. — Предсѣдатель сдѣлалъ знакъ. Два человѣка въ гимнастеркахъ и фуражкахъ — члены «Рейхсбаннера» —— быстро поднялись на трибуну. Почему бы имъ не поколотить коммуниста, — разъ председатель далъ имъ на это право? И поколотили. Одинъ ударь, другой. Вытолкали его изъ зала, захлопнули дверь. Вотъ и все.

Достаточно взглянуть на изображеніе прусскаго премьера Брауна, вождя соціалъ-демократіи, чтобы понять, насколько этому человѣку долженъ быть чуждъ всякій революціонный порывъ. Брауна многіе теперь считаютъ умнѣйшимъ политикомъ Германіи, человѣкомъ, которому суждено управлять государствомъ.

***

Бесѣдую съ лидерами лѣвыхъ партій. — Не желаютъ давать интервью. — Въ такую минуту это невозможно, — говоритъ каждый изъ нихъ. Но во всѣхъ ихъ рѣчахъ сквозитъ одно и то же — не столько напуганы они успѣхомъ Хитлера, сколько об думываютъ — какъ бы извлечь изъ этого успѣха наибольшую выгоду для Германіи.

И все чаще слышны такія рѣчи:

— Этотъ успѣхъ показываетъ, что нельзя злоупотреблять терпѣніемъ такой страны, какъ наша. Пусть отдадутъ намъ то, что мы требуемъ, — а то Богъ знаетъ что будетъ.

Стараются они убѣдить иностранцевъ, что успѣхъ Хитлера — ихъ собственнаго врага — лишь предвѣстникъ, что дальше можетъ быть еще хуже — произойдетъ чуть ли не міровой пожаръ, за который, конечно, не они уже будутъ ответственны.

Л. Любимовъ.
Возрожденіе, №1953, 7 октября 1930.

(Продолженіе слѣдуетъ.)

Views: 26