Ликъ грядущей Россіи еще скрыть отъ насъ, но пытливымъ умамъ не терпится, они стремятся его разглядѣть, не смотря на туманъ…

Такихъ попытокъ на-дняхъ прибыло: въ книгѣ «И есть и будетъ» *) проф. Г. П. Федотовъ пытается угадать «одинъ изъ возможныхъ ликовъ будущей Россіи» принявъ во вниманіе, съ одной стороны наличныя соціальныя силы и духовный капиталъ Россіи, съ другой — препятствія дѣлу ея возстановленія.

Три силы, по мнѣнію автора, образуютъ соціальный остовъ современной Россіи. Это — 1) крестьянство; 2) «новая демократія, завоевавшая себѣ командныя высоты въ арміи, управленіи и школѣ»; 3) «еще слабая, но все болѣе опредѣляющая жизнь народа новая буржуазія»…

Духовныя силы, по Г. П. Федотову, таковы: мощное національное чувство, охватившее всю Россію; голодъ къ разумному и расчетливому труду; капиталъ знаній и техническихъ навыковъ, все еще значительный, которымъ располагаютъ недорѣзанные кадры старой интеллигенціи; голодъ къ знанію, охватившій массы, и возрожденіе религіознаго чувства въ духовной элитѣ…

Что касается препятствій къ возстановленію Россіи, то они представляются Г. П. Федотову, какъ: активность идейныхъ элементовъ коммунистической партіи и комсомола; тоска нѣкоторыхъ элементовъ пролетаріата по «привилегіямъ краснаго дворянства»; бандитизмъ; сепаратизмъ нѣкоторыхъ изъ народовъ, населяющихъ Россію; гражданскій и политическій имморализмъ; безграничное невѣжество «новыхъ хозяевъ жизни» и отравленность ядами атеистической и марксистской культуры всѣхъ новыхъ соціальныхъ слоевъ и подростающихъ поколѣній.

При оцѣнкѣ этой вступительной части труда Г. П. Федотова слѣдуетъ строго различать замыселъ отъ исполненія. Замыселъ — правильный, образцовый: только на основъ яснаго представленія о томъ, что дано сейчасъ въ Россіи, можно съ пользой разсуждать о ея будущемъ. Этого, къ сожалѣнію, не сознаетъ большинство лицъ, ставящихъ себѣ ту же задачу, что проф. Федотовъ.

Иное приходится сказать о выполненіи. Схема соціальныхъ силъ явно составлена подъ впечатлѣніемъ НЭП-а и порожденной имъ «эволюціонной теоріи»; она врядъ ли вѣрна теперь, послѣ той соціальной переплавки, какой оказалась пятилѣтка: «новая буржуазія» уничтожена, а «новая демократія» (правильнѣе было бы говорить о «новой бюрократіи»), крестьянство и рабочій классъ (почему-то ускользающій изъ поля зрѣнія Г. П. Федотова) чѣмъ далѣе, тѣмъ болѣе сливаются въ аморфную массу государственныхъ крѣпостныхъ.

Перечни же духовныхъ силъ и препятствій, несомнѣнно, нѣсколько случайны. Это видно хотя бы изъ того, что въ дальнѣйшемъ изложеніи Г. П. Федотовъ ими почти не пользуется, но зато вводитъ такія данныя, которыхъ нѣтъ въ перечняхъ; укажу, хотя бы на утрату чувства свободы и на — весьма спорное — сочувственное отношеніе массъ въ огульной націонализаціи промышленности.

***

Даже полный и точный учетъ даннаго сейчасъ — не открываетъ, самъ по себѣ, возможности заглянуть въ будущее. Для этого необходима еще нѣкоторая общая концепція историческихъ событій.

Такая общая концепція у Г. П. Федотова есть, и я съ удовлетвореніемъ отмѣчу, что она совпадаетъ съ той, которую неоднократно приходилось выдвигать и мнѣ: русское будущее будетъ органическимъ синтезомъ русскаго прошлаго съ русскимъ настоящимъ.

Какъ именно сложится этотъ синтезъ? На этотъ вопросъ я пытаюсь отвѣтить при помощи анализа т. наз. «тенденцій развитія”, исходя изъ убѣжденія, что революціонный періодъ въ конечномъ счетѣ ведетъ къ осуществленію того, къ чему стремилась дореволюціонная среда.

У Г. П. Федотова, къ сожалѣнію, нельзя усмотрѣть никакой логической схемы, которую онъ полагалъ бы въ основу синтеза. Мѣсто схемы занимаетъ довольно безпринципный эклектизмъ: старое мѣшается съ новымъ въ зависимости отъ того, что больше по душѣ автору. Надо при этомъ сказать, что ему чаще по душѣ новое, революціонное. Основнымъ пріемомъ при мысленномъ построеніи повой Россіи у него оказывается «революціонный консерватизмъ» (какъ онъ самъ выражается), т. е. желанье, чтобы въ новой Россіи какъ можно больше сохранилось отъ революціи.

Этотъ «революціонный консерватизмъ» часто сбиваетъ Г. П. Федотова съ правильнаго пути. Возьмемъ для примѣра вопросъ о грядущемъ политическомъ строѣ. Авторъ утверждаетъ, что послѣ большевиковъ можетъ быть только диктатура. «У свободы въ Россіи, — говоритъ онъ, — внѣ малаго круга старой интеллигенціи, нѣтъ защитниковъ».

Изъ возможныхъ варіантовъ диктатуры Г. П. Федотовъ наиболѣе вреднымъ и утопическимъ считаетъ варіантъ фашистскій. Наивысшимъ благомъ для Россіи явилась бы диктатура, поставившая себѣ цѣлью подготовитъ народъ къ демократіи, хотя бы и безъ соблюденія, въ періодъ своего дѣйствія, демократической видимости…

До сихъ поръ все хорошо. Дальше начинается аберрація. Ибо будущую россійскую демократію Г. П. Федотовъ мыслитъ, какъ постепенное развитіе совѣтской системы!

Неужели же, въ самомъ дѣлѣ, нужно навязывать диктатурѣ подготовку возврата къ системѣ, съ которой, надо думать, въ народной памяти соединено много ненавистнаго. И неужели нужно доказывать, что схема Г. П. Федотова (послѣ совѣтовъ диктатура, а послѣ диктатуры… опять совѣты) — ужъ вовсе нелогична и не можетъ быть оправдана даже «революціоннымъ консерватизмомъ»? Лучше предоставилъ бы онъ защиту «свободныхъ совѣтовъ» послѣднимъ могиканамъ «эволюціонизма», которые открещиваются отъ диктатуры и производятъ излюбленный ими режимъ по прямой линіи отъ нынѣшняго.

Слаба часть труда, посвященная хозяйственнымъ вопросамъ. По аграрному вопросу Г. П. Федотовъ проповѣдуетъ невмѣшательство: пусть крестьяне сами, по своему усмотрѣнію, передѣлятъ землю, и пусть сами же рѣшатъ, вернуться ли къ общинѣ, или утвердиться на землѣ въ качествѣ мелкихъ земельныхъ собственниковъ. Во всемъ этомъ отъ “революціоннаго консерватизма» нѣтъ ни іоты. Но онъ ярко проступаетъ, когда авторъ возстаетъ противъ полной денаціонализаціи промышленности. «Широкія массы въ Россіи, несомнѣнно, разсматриваютъ націонализацію промышленности, какъ положительное завоеваніе революціи», — увѣренно говоритъ Г. П. Федотовъ…

Лучше всего удались Г. П. Федотову главы, посвященныя вопросамъ культуры, хотя именно здѣсь у него непріятнѣйшія страницы въ духѣ все того же «революціоннаго консерватизма». По его словамъ, въ душѣ будущей Россіи будутъ бороться «старая славянофильская легенда о народномъ царѣ» съ «революціонной эпопеей, революціонными святцами»… Побѣда первой легенды надъ второй представляется Г. П. Федотову чреватой великими опасностями. «Революція должна, поэтому, расширить свое содержаніе, вобрать въ себя максимумъ цѣнностей, созданныхъ національной исторіей… Нужно освободить русскую исторію отъ карамзинской монархической схемы и построить новую національную схему, въ которую фактъ русской революціи вошелъ бы не какъ непредвидѣнная катастрофа, а какъ отрицаніе отрицанія, возстанавливающее древнюю правду».

Такую операцію Г. П. Федотовъ называетъ «націонализаціей революціи». Болѣе подходящимъ оказался бы, пожалуй, терминъ — революціонная фальсификація русской исторіи….

Изъ разсужденій Г. П. Федотова эти странныя мысли можно было бы выкинуть безъ всякаго ущерба. А то, что онъ говоритъ о грядущихъ судьбахъ русской культуры, заслуживаетъ самаго серьезнаго вниманія…

Будущей Россіи, по его мнѣнію, придется возсоздавать уничтоженный большевиками культурный слой и «выпрямлять духовный вывихъ цѣлой націи». Кто возьметъ на себя эту задачу, тѣмъ болѣе отвѣтственную, что «предоставленная самой себѣ Россія можетъ обернуться безбрежнымъ Пошехоньемъ?» Г. П. Федотовъ отвѣчаетъ: только государство, дѣйствующее черезъ школу.

Въ этой близкой ему сферѣ Г. П. Федотовъ согласенъ на далеко идущую «реставрацію»: онъ требуетъ даже возстановленія гуманитарной классической школы, разсадника культурнаго меньшинства, на которое и ляжетъ задача «завоеванія Пошехонья».

Что касается «выпрямленія духовнаго вывиха націи», то для этого должна быть создана «Лига русской культуры», какъ свободный союзъ, поставившій себѣ цѣлью пропаганду русской идеи въ массахъ. Лига должна сохранятъ нейтралитетъ по отношенію ко всѣмъ острымъ политическимъ проблемамъ и работать въ тѣсномъ сотрудничествѣ съ государствомъ; ея члены должны отказаться отъ старой интеллигентской традиціи брезгливости ко всему, что связано съ государственной властью.

Мысль о Лигѣ — оригинальна и цѣнна. Лига призывается къ выполненію того національнаго дѣла, которое въ странахъ фашистской диктатуры выпадаетъ на долю правящій партіи, и въ то же время Лига остается свободной, не подавляющей свободу культуры.

У меня, однако, возникаетъ вопросъ, насколько осуществимо такое заданіе. Не распадется ли Лига изъ-за политическихъ споровъ и личныхъ раздоровъ на нѣсколько параллельныхъ и злобно соперничающихъ организацій, способныхъ не продвинуть впередъ, а лишь замедлить «выпрямленіе духовнаго вывиха»? Хотѣлось бы вѣрить, что эти опасенія, навѣянныя зрѣлищемъ настоящаго и памятью о прошломъ, окажутся безпредметными въ новой Россіи, очищенной въ горнилѣ безпримѣрныхъ страданій…

Но вернемся къ мыслямъ Г. П. Федотова. Главнымъ препятствіемъ на пути къ возрожденію національной культуры будутъ многочисленные сепаратизмы. «Безъ подвига Россіи не спасти», — говоритъ онъ. Удачное рѣшеніе національной проблемы предполагаетъ, со стороны политической, созданіе гибкихъ, но твердыхъ юридическихъ формъ, которыя выразили бы одновременно единство и многоплеменность Россіи (тутъ мыслимы всѣ оттѣнки взаимоотношеній, начиная оть областного самоуправленія и кончая чисто федеративной связью) и — со стороны моральной — оживленіе и одновременно осложненіе національнаго чувства, которое для великоросса должно стать триединымъ — великорусскимъ, русскимъ и россійскимъ.

Повелительно необходимо оживленіе, воскрешеніе Великороссіи. Наша эпоха уже не знаетъ безсознательной органической стихіи народа. Безмѣрно вырасло вліяніе интеллигенціи, которой удается воплощать въ жизнь «новые народы». Интеллигенція творитъ эти народы, собирая, оживляя, воскрешая этнографическій быть. Великороссія должна выйти изъ своей безпечности и взять примѣръ съ кипучей и страстной работы малыхъ народовъ. Русскій сѣверъ, гдѣ выковалась Великороссія, долженъ стать «страной святыхъ чудесъ, цѣлью паломничествъ, предметомъ внимательнаго изученія».

Но національное сознаніе этимъ не можетъ ограничиться. «Великороссы должны признать и непрестанно ощущать своими не только кіевскія лѣтописи и мозаику кіевскихъ церквей, но и украинское барокко, столь привившееся въ Москвѣ, и кіевскую академію, воспитавшую русскую церковь, и украинскую пѣсню».

Русское сознаніе должно быть, наконецъ, расширено въ россійское. Это значитъ — должно произойти включеніе въ него, въ какомъ-то духовномъ обликѣ, всѣхъ народовъ Россіи: то, что въ ихъ культурѣ есть вѣчнаго и цѣннаго, именно черезъ русскую культуру должно присоединиться къ культурѣ вселенской. Только такъ перестроенный русскій духъ сумѣетъ прочно разрѣшить россійскую проблему.

***

Трудъ Г. П. Федотова, въ особенности главы, посвященныя вопросу о будущемъ русской культуры, — несомнѣный цѣнный вкладъ въ сокровищницу зарубежной мысли. Пусть сомнительны или даже прямо ошибочны цѣлые отдѣлы. Важно то, что вопросъ о русскомъ будущемъ, не могущій не волновать всякаго, кто чувствуетъ себя русскимъ, правильно ставится. Хотѣлось бы, чтобы трудъ Г. П. Федотова вызвалъ серьезную умственную работу, которой давно пора бы притти на смѣну легкомысленнымъ мечтаніямъ.

*) Издательство «Новый Градъ», Парижъ. 1932.

Н. С. Тимашёвъ.
Возрожденіе, № 2464, 1 марта 1932.

Views: 18