Врангель производилъ при первомъ же знакомствѣ впечатлѣніе силы, крѣпкихъ нервовъ, самообладанія, воли, смѣлости, радостной ясности. Онъ импонировалъ. Въ немъ была хорошаго тона свѣтскость. Онъ интересовался людьми и любилъ общеніе съ ними. Кругъ его знакомствъ казался безграничномъ. Ко всему этому присоединялся исключительный даръ разбираться въ людяхъ. Онъ былъ сердцевѣдъ. Это составляло одну изъ способностей его ума. Онъ былъ уменъ. Умъ его былъ холодный. Но какъ всѣ его духовныя способности, онъ на вершинѣ переходилъ въ чутье, въ проникновенность, въ то, что могло представиться ясновидѣніемъ.

Онъ былъ весь дѣйствіе. Думалъ для даннаго дѣйствія, и то, что думалъ, свои заключенія, быстро и рѣзко претворялъ въ общаго значенія поступки.

У Врангеля былъ политическій конекъ. Онъ имѣлъ пристрастіе къ тому, чтобы предупреждать поступки противника. Его любимая фраза была: «Надо вырвать у противника иниціативу». Обладалъ способностью всѣхъ большихъ политическихъ дѣятелей: онъ создавалъ событія. Безъ этого рѣдчайшаго творческаго дара, дара творенія фактовъ — нѣтъ подлиннаго политика, нѣтъ творца, а есть переводчикъ, пишущій подъ чужой диктантъ.

Но то, что дѣлалъ Врангель, являлось не фантастикой импровизаціи, а плодомъ хотя и быстраго, но стройнаго, холоднаго расчета, обращавшагося въ рядъ послѣдовательныхъ дѣйствій. Дѣйствія были смѣлы и непреклонны, отражали свойственныя Врангелю черты смѣлости и непреклонности воли.

Возьмемъ Крымъ. Крымъ казался безуміемъ. Надо было сотворить чудо: воскресить покойника, скончавшуюся въ Новороссійскѣ армію. И надо было создать наперекоръ стихіямъ фактъ — крымскую государственную территорію. Врангель то и другое сдѣлалъ. Воскресилъ армію и создалъ государственную территорію. То и другое создалъ вопреки обыденной осторожности и внѣ условій обыденнаго житейскаго прови́дѣнія. Но если подойти вплотную къ вопросу, то мы видимъ, что то и другое вовсе не было сдѣлано «очертя голову», по наитію. Наитіе и дѣйствія наугадъ — свойства того, что принято называть авантюрой. Въ основѣ отважнаго прыжка Врангеля въ неизвѣстность лежатъ строго обдуманный планъ, знаніе оскорбленной, жаждавшей реабилитаціи и водительствѣ души разсыпавшейся подъ Новороссійскомъ арміи, пониманіе военной психологіи, справедливая оцѣнка сохраненныхъ въ этомъ разгромѣ сокровищъ, учетъ всѣхъ преимуществъ отъ удержанія территоріи хотя бы на короткій срокъ, всѣ открывавшіяся возможности перевоспитанія частей, обстановка въ Европѣ, обстановка въ совѣтской Россіи, связанной борьбой съ Польшей…

Дѣйствительность, какъ извѣстно, оправдала расчеты. Крымъ продержался семь мѣсяцевъ. Утвердившись въ Крыму, надо было, однако, учитывать весь рискъ положенія и быть готовымъ къ уходу и спасенію гражданскаго населенія. Врангелю и это удалось. Онъ обратилъ уходъ въ военное и политическое достиженіе, окружившее его большей славой, чѣмъ иныхъ полководцевъ блестящія побѣды. Я эти крупныя извѣстныя всѣмъ событія привожу, желая остановить вниманіе <на томъ>, что это не были случайныя, удавшіяся съ налета лихія сумасшедшія кавалерійскія атаки, а планомѣрныя, строго обдуманныя политическія дѣйствія.

Въ сохраненіи, по прибытіи въ Константинополь, арміи — второй примѣръ его политическаго провидѣнія, еще болѣе разительный. Оно граничитъ съ ясновидѣніемъ. Образцовъ въ прошломъ подобнаго анабіознаго существованія на чужбинѣ арміи не было. Врангель имѣлъ противъ себя не только политическихъ противниковъ, не только партійцевъ политическаго умысла, но и нѣкоторыхъ честныхъ патріотически настроенныхъ умныхъ людей, пораженныхъ этой небывалой и казавшейся имъ несбыточной затѣей.

Тутъ, само собой очевидно, нельзя говорить о срывѣ успѣха однимъ набѣгомъ. Нужны были планы и трудное систематическое выполненіе изо дня въ день многія годы, государственная непреклонность и выдержка. Армія при Врангелѣ сохранялась восемь лѣтъ. Она до послѣдняго дня его жизни составляла здоровое ядро, вокругъ котораго вращаются мѣняющіяся расплывчатыя туманныя кольца нашихъ общественныхъ группировокъ.

Третій примѣръ. Внѣпартійность армейской организаціи. Въ ней необходимо было сохранить воинское единство. Онъ установилъ требованіе: принадлежность къ армейской организаціи несовмѣстима съ принадлежностью къ политической организаціи. Противъ Врангеля ополчились даже ближайшіе сотрудники. Ему говорили, что это на пользу только эсерамъ, потому что монархистовъ большинство и они монолитны. И что же?.. Не прошло года, какъ монархистовъ оказалось три враждующихъ толка.

Онъ былъ психологъ. Безъ этого дара нѣтъ распорядителя людьми. Онъ понималъ сердце во всей его сложности и множественной окраскѣ, зная измѣнчивость подъ вліяніемъ обстановки красокъ. Но въ дѣлахъ онъ не руководился личными предпочтеніями или антипатіей, а степенью дѣловой пригодности человѣка.

Вкусы его были простые во всемъ: во внѣшнемъ обиходѣ, въ развлеченіяхъ, въ ѣдѣ. Вотъ эта непритязательная простота привлекала къ нему людей всѣхъ состояній, удерживала при немъ, что представлялось важнымъ и политически. Онъ въ военной средѣ чувствовалъ себя какъ дома, любилъ со своими соратниками засиживаться за столомъ, слушать военную пѣсню, смотрѣть на военную пляску, участвуя въ ней иногда самъ. И армія чувствовала, что онъ нестѣсняющійся и другихъ нестѣсняющій гость, дѣйствительно свой, и глава, и неотъемлемая часть арміи, имъ предводимой.

Въ этомъ свойствѣ сліянія съ руководимой имъ организаціей, гдѣ онъ оставался всегда на первомъ мѣстѣ, заключалась еще одна его сила какъ политическаго двигателя.

Въ политическомъ вождѣ большого размаха должно быть нѣчто отъ Прометея. Онъ вдуваетъ жизнь въ свою глиняную лѣпку. Глину затѣмъ обжигаетъ исторія. Онъ строитель жизни и творецъ людей. Онъ надъ ними и вмѣстѣ съ ними.

Н. Чебышевъ
Возрожденіе, №1069, 6 мая 1928

Views: 43