Журналисту приходится всюду бывать. Такова его профессія. Часто онъ вооружается терпѣніемъ, чтобы пересилить скуку, часто ему нужно заглушить отвращеніе, лицезрѣть безобразія, въ предвидѣніи ихъ отправляться въ разные концы. Ему надо стремиться быть очевидцемъ, а не судить съ чужого голоса…
Отъ «Лѣса» Островскаго ничего не осталось — «Лѣсъ» вырубленъ разбойничьимъ топоромъ. Я, откровенно говоря, удивляюсь, когда негодованіе направляется именно на эту сторону режиссерской «музы» г. Мейерхольда. Онъ вѣдь и не хочетъ давать Гоголя или Островскаго. Онъ «государственный» совѣтскій театръ, онъ обслуживаетъ ГПУ, а не искусство. Поэтому театральному обозрѣвателю приходится только регистрировать извѣстныя черты дѣятельности этого театра, разъ онъ попалъ заграницу, раскрывать кроющіеся въ постановкахъ обманы, предупреждать публику.
Если опуститься даже на уровень зрителя, принявшаго художественную идео лотію Мейерхольда,то «Лѣсъ», какъ зрѣлище, нѣчто неизмѣримо худшее, чѣмъ «Ревизоръ». Донельзя скучно и жидко. Спектакль идетъ на опустошенной сценѣ, сѣрой, заплатанной. Посреди такъ называемые «гигантскіе шаги». На нихъ Аксюша и Восьмибратовъ-сынъ «бѣгаютъ», объясняясь въ своихъ чувствахъ.
У Гурмыжской волосы красные, у Буланова — зеленые. Пьеса начинается со встрѣчи Счастлиівцева и Несчастливцева. Въ число гостей Гурмыжской введенъ священникъ, дѣлающій возгласы, какъ въ церкви, къ радости публики, среди которой въ пятомъ ряду партера сидѣлъ, съежившись въ комочекъ, полпредъ Довгалевскій.
Удятъ рыбу, играютъ на гармошкѣ, стрѣляютъ изъ двухстволки. Восьмибратовъ-отецъ, въ сценѣ объясненія съ Несчастливцевымъ, ложится на полъ и снимаетъ сапоги…
Изъ программы, проданной мнѣ, списокъ дѣйствующихъ лицъ оказался вырваннымъ. Въ программѣ помѣщено опять политическое вступленіе и къ отдѣльнымъ картинамъ («эпизодамъ») даны на французскомъ языкѣ краткія поясненія. Напримѣръ: «3-й эпизодъ. Несчастливцевъ вспоминаетъ, какъ губернаторъ Курска изгналъ Аркашку изъ города, приказавъ казакамъ гнать его кнутомъ на протяженіи трехъ верстъ».
При предъявленіи мною карты критика «Возрожденія» молодой человѣкъ съ вьющимися волосами и желтыми роговыми очками отказалъ мнѣ въ предоставленіи мѣста, что было принято мною съ извѣстнымъ удовлетвореніемъ, ибо свидѣтельствовало, что написанное по поводу «Ревизора» дошло по назначенію.
Въ газетѣ «Пари-Миди» помѣщена замѣтка, въ связи со столкновеніемъ, бывшимъ на премьерѣ «Ревизора» между Н. Ф. Валіевымъ и директоромъ одного парижскаго иллюстрированнаго еженедѣльнаго изданія.
Въ замѣткѣ этой газета «Пари-Миди» — между прочимъ — указываетъ, что Валіевъ въ своихъ художественныхъ начинаніяхъ дѣлалъ заимствованія у Мейерхольда.
Можемъ увѣрить «Пари-Миди», что кто то ее плохо освѣдомилъ. Н. Ф. Валіевъ самобытенъ, онъ самъ создатель «баліевскаго» жанра, служащаго образцомъ для театровъ-миніатюръ и мюзикъ-холлей всего міра, театръ же г. Мейерхольда одна изъ формъ распада искусства, чрезвычайно мало соблазнительная.
Н. Чебышевъ.
Возрожденіе, №1848, 24 іюня 1930.
Views: 32