В. А. Маклаковъ въ послѣдней книжкѣ «Современныхъ Записокъ» печатаетъ свои размшленія о недавнемъ прошломъ Россіи. Редакція считаетъ нужнымъ указать, что не раздѣляетъ его взглядовъ и что на эту же тему дастъ вскорѣ случай высказаться П. Н. Милюкову, Немножко похоже на маленькаго мальчика, который, смѣшавъ вдругъ фигуры на шахматной доскѣ, заявляетъ: «А вотъ мой старшій братъ тотъ такъ играетъ въ шахматы, что его никто не можетъ обыграть»…

А вмѣсѣ съ тѣмъ, что собственно можно тутъ не раздѣлять и оспаривать во взглядахъ В. А. Маклакова? Они такъ натуральны, такъ полны здраваго смысла, такъ неопровержимо просты. Сущность ихъ сводится къ тому, что въ 1859 году Россія вступила на путь реформъ, которыя, если бы шли планомѣрно, последовательно, твердо и уверенно, одна за другой, то въ 50 лѣтъ могли бы превратить Россію въ европейскую страну, и тѣмъ самымъ спасти ее отъ революціи. Этого не случилось, по винѣ власти и по винѣ общества, вѣрнѣе, той части его, которая избрала для себя наименованіе «Русская общественность». Для этой «общественности» реформы были нежелательны, именно потому, что онѣ предотвращали революцію. Революція же сдѣлалась для русской общественности цѣлью. Для чего она ей была нужна, — трудно сказать. Вѣроятно, то былъ своего рода моральный идеалъ, нѣкая варіація абсолютной идеи «рая на землѣ». За эту варіацію теперь, послѣ большевиковъ, никто не дастъ и ломанаго гроша, но былыя поколѣнія русской интеллігенціи въ нее крѣпко и свято вѣрили. Революція, повторяю, была для нихъ не средствомъ, какъ была она въ Европѣ, но конечной цѣлью. При этихъ условіяхъ для государственной власти не было, разумѣется, никакой возможности найти общій языкъ съ «общественниками». Постепенно и на представителей власти стала оказывать вліяніе эта привычка ея противниковъ разсматривать все съ точки зрѣнія революціи. Ея реформаторский починъ пріобрѣлъ иной смыслъ: вмѣсто органическаго государственнаго дѣла, онъ сталъ лишь тактическимъ пріемомъ предотвращенія революціи. Но если это былъ только тактический пріемъ, то наряду съ нимъ могли существовать и другіе пріемы. Александръ ІІ-ой предупреждалъ революцію путемъ реформъ. Александръ ІІІ-ій предпочелъ пресѣкать ее путемъ мѣропріятій, противорѣчившихъ реформамъ предшествующаго царствованія. Николай ІІ-ой слѣдовалъ сначала примѣру отца, но опасенія револіоціи вынудили его вступить на путь крупныхъ реформъ. При такихъ условіяхъ, эти реформы не могли быть искренними и слѣдовательно не могли удовлетворить никого. Такимъ образомъ, обѣ стороны, и правительство, и общественность, оріентировались въ своихъ дѣйствіяхъ на одну и ту же точку. Революція сыграла въ Россіи роль магнита, которымъ были заряжены всѣ активныя частицы русской жизни, однѣ отрицательно, другія положительно. Общественники и представители власти одинаково предвидѣли революцію и можетъ быть ихъ слишкомъ настойчиво обращенная къ революціи мысль больше всего и помогла ей разразиться. Можно пожалѣть, что въ Россіи не нашлось ни государственнаго, ни общественнаго дѣятеля, который былъ бы искренно убѣжденъ, что революція не суждена Россіи.

П<авелъ> М<уратовъ>
Возрожденіе, №1603, 22 октября 1929.

Views: 37