Ни одно из предсказаній автора, к сожалѣнію, не сбылось. Слово «барышня» не уцѣлѣло, общепринятым обращеніем стало — «женщина!»  Но статья все равно любопытна.

Исчезновеніе «барыни» и торжество «барышни»

Въ основу революціи, поскольку она захватила народныя массы, легло противобарское настроеніе, и въ языкѣ это отразилось полнымъ, вѣроятно, исчезновеніемъ изъ употребленія словъ: «ба­ринъ» и «барыня». Послѣ революціи такимъ образомъ не оказалось вовсе «баръ».

И въ то же время произошло стран­нымъ образомъ нѣчто другое: всѣ мо­лодыя женщины стали  «барышня­ми». И стали онѣ таковыми именно въ народномъ языкѣ. Фигуры «барина» и «барыни» сгинули: зато «барышня» не только уцѣлѣла, но и «демократизирова­лась», и самое слово получило то об­щее значеніе, которое имѣютъ въ современномъ французскомъ языкѣ mademoisеlle, (прежде слово demoiselle обозначало у французовъ замужнюю женщину, недворянку, или дворянку-дѣвицу), а по-нѣмецки Fräulein.

Знаменательное измѣненіе, свидѣтельствующее о томъ, что процессъ «демо­кратизаціи» всегда имѣетъ двойствен­ный характеръ! «Демократія» срываетъ внизъ и снижаетъ до себя то, что выше ея, и въ то же время она къ этому высшему тянется и его стремится себѣ «присвоить». «Мадамъ» когда-то по-французски было обращеніе къ «дамѣ», т. е. къ «благородной», къ полноцѣнной «дворянкѣ». Теперь это по-француз­ски есть обязательное обращеніе ко всякой замужней или взрослой женщинѣ, гражданское состояніе которой (замужняя или дѣвица?) неизвѣстно обращающемуся.

Слово «мадамъ» демократизирова­лось.

И то же случилось съ «барышней».

Слово «барышня», какъ общее наи­менованіе, есть знаменіе цѣлой новой эпохи въ соціальной исторіи Россіи. Когда-то Н. С. Лѣсковъ писалъ, что «дѣвку» крѣпостной эпохи мѣнила «горничная» эпохи эмансипаціи. Сейчасъ нѣть ни «дѣвки», ни «горничной», но есть «барышня», которая — даже въ совѣтской Россіи! — можетъ быть горничной въ смыслѣ занятія и вовсе не должна быть дѣвицей ни въ какомъ смыслѣ.

Слово «барышня» есть такимъ образомъ въ его современномъ русскомъ, если угодно, «совѣтскомъ» значеніи, па­мятникъ революціи въ соціальныхъ отношеніяхъ и въ нравахъ. Та революція, которая смела «барыню» и «барина», утвердила, обобщила и, такъ сказать, увѣковѣчила «барышню». Еще лишнее доказательство того, какъ нелогична и даже капризна живая исторія! Совре­менную «барышню» излюбилъ и сот­ворилъ народъ: еще задолго до войны и революціи онъ началъ «присваивать» себѣ, въ простотѣ душевной, соблазнительное «барское» обозначеніе. И эта простодушная тяга къ наименованію, исторически принадлежавшему другому соціальному слою, устояла противъ ре­волюціонной злобы, которая похерила «барыню» и «барина».

Новый, обобщенный смыслъ слова «барышня» есть, можетъ быть, самое прочное, самое народное «завоеваніе» революціи. «Товарищъ», наоборотъ, оказался обозначеніемъ. выдуманнымъ, такъ сказать, офиціальнымъ, казеннымъ. Всѣ молодыя женщины стали «барыш­нями», но всѣхъ людей оказалось не­возможнымъ сдѣлать «товарищами».

Поскольку торжество «барышни» есть побѣда равненія по высшему, по «аристократическому», постольку неу­дача «товарища» есть пораженіе равненія по низшему, «демократическому».

Въ томъ, что народъ излюбилъ «ба­рышню», какъ ни звучитъ это словомъ его, въ  его новомъ употребленіи, подчасъ дико и пошло въ нашихъ ушахъ, сказался здравый смыслъ и здоровый аристократическій инстинктъ .

Намъ по тѣмъ или инымъ причинамъ можетъ не нравиться такая «демокра­тизація». Но когда «демократизація» исходитъ изъ тяги къ высшему, изъ какой-то «аристократической» потребности, въ ней есть все таки нѣкое здоро­вое начало или ядро. Чѣмъ безсозна­тельнѣе, чѣмъ стихійнѣе совершается такая аристократическая «демократиза­ція», тѣмъ она здоровѣе и прочнѣе.

Всѣ эти сопоставленія и мысли приш­ли мнѣ въ голову отчасти вотъ по какому поводу. «Послѣднія Новости» обли­чали меня недавно въ «реакціонности» за высказанную мною надежду, что въ той соціальной эволюціи, въ которой бу дутъ залѣчиваться раны нашей разрушительной революціи, «мужики» превра­тятся въ «помѣщиковъ». Между тѣмъ — чѣмъ было бы такое превращеніе? Лишь болѣе глубокимъ по своему соціальному значенію, такъ сказать болѣе полновѣснымъ случаемъ того же аристократически-демократическаго превращенія, которое оказалось переименованіемъ бывшихъ «дѣвки» и «горничной» въ «барышню».    

Петръ Струве
Прага, 12 сентября 1925 г.

Возрожденіе, №107, 17 сентября 1925

Views: 53